Европейский союз может развалиться быстрее, чем СССР

Европейский Союз отмечает 30-летие.

Фото: Shutterstock

ВЕЧНЫЙ МИР

7 февраля 1992 года в голландском Маастрихте двенадцать стран «Старой Европы» подписали документ, положивший начало крупнейшему интеграционному проекту в новейшей истории.

Строго говоря, прообраз Евросоюза в виде всевозможных экономических объединений существовал ещё с 1950-х годов. Но именно Маастрихтский договор положил начало ЕС в нынешнем виде. С общей денежной единицей, когда отельер из Ниццы не теряет на обмене валют, заказывая интерьер у миланского дизайнера. С отсутствием границ, когда при поездке из Праги в Дрезден о попадании в соседнюю страну извещают лишь уличные таблички на другом языке.

А самое главное — с ощущением: вот он, «конец истории» — сытный и богатый рай на земле. Где и маленькому человеку живётся хорошо, и малому народу. Ведь в ЕС все решения принимаются только «общим согласием» — с учёта интересов каждого государства-члена… ну, по крайней мере, в теории.

— Европейская Уния (так в Чехии называют ЕС) прекратила войны. Сколько конфликтов между Парижем и Берлином было по поводу того, кому принадлежит пограничная область Эльзас? И франко-прусская война велась из-за этого, и Первая мировая, и Вторая, — рассказывал мне Отакар, мой отец-чех из Праги. — А теперь для Эльзаса не важно, «чей» он. Всё равно ведь — одни законы и одни ценности. Общеевропейские.

И кто бы мог подумать, что сейчас именно они, «ценности», и станут камнем преткновения для разных членов «унии».

ПОЧЕМУ ВАРШАВА И БУДАПЕШТ БУНТУЮТ?

— В фасаде ЕС много трещин, — рассказывает в интервью KP.RU немецкий политолог и член берлинского отделения партии «Альтернатива для Германии» — Штеффен Вестерманн. — Страны Центральной и Восточной Европы, такие как Польша или Венгрия, рассматривают ЕС в первую очередь как экономический проект. Общий рынок труда, таможенный союз… всё это выгодно, снижает хозяйственные издержки.

А западные государства-члены, отмечает собеседник «КП», такие как Франция и Германия, хотят большего. Полной централизации Старого Света: политической, финансовой, социальной. Этакое унитарное сверхгосударство со столицей в Брюсселе, где прежние национальные государства растворяются.

Так сказать, Соединенные Штаты Европы, о которых 30 лет назад мечтал канцлер-объединитель Германии Гельмут Коль. Разумеется, при ведущей роли Берлина — делиться реальной властью с восточноевропейскими карликами никто не собирался… Возможно, именно эта амбициозность и сгубила идею отцов-основателей ЕС. Мы не случайно подчеркнули, что подписантов Маастрихтского договора было только 12: все — страны Западной Европы. Богатой, толерантной, атеистической.

А потом, на волне экономического бума рубежа столетий, ЕС стал безудержно расширяться на восток и юг. Сейчас у него 27 стран-членов. Но если какая-нибудь Латвия покорно принимала любые новые порядки Брюсселя — вплоть до регламентации формы огурцов, которые должны выращивать фермеры, — то некоторые другие страны оказались крепкими орешками. Собеседник «КП» не случайно упомянул именно Венгрию и Польшу. Это земли консервативные, католические, держащиеся за свою «самость». Они и в нашем соцлагере постоянно бунтовали, а теперь точно так же не хотят ложиться и под Брюссель.

УТРОМ МИГРАНТЫ, ВЕЧЕРОМ ДЕНЬГИ

Первый звоночек прозвенел в 2015 году. Из-за войны на Ближнем Востоке, Европу захлестнули миллионы мигрантов. Совпадение или нет — но примерно в то же время хитрая Британия стала готовить референдум о выходе из ЕС («Брексите») и очень вовремя отчалила.

Зато новые (восточноевропейские) члены Евросоюза внезапно выяснили, что у них с Брюсселем не только общий бюджет, но и общие проблемы. И «европейская солидарность» — это, оказывается, не только радостное голосование Прибалтики за антироссийские резолюции, но и необходимость принимать мигрантов так же, как ФРГ. При несопоставимых ресурсах.

— После миграционного кризиса произошел раскол между восточными и западными странами-участницами, — рассказывает Штефан Вестерманн. — Думаю, он усугубится по мере того, как будет углубляться пропасть между сторонниками открытых границ — и теми, кто не желает «миграции нищих» из Африки и Ближнего Востока.

Второй звоночек прозвенел недавно. С брюссельскими циркулярами о «сексуальном просвещении в школах» и «обеспечении прав геев» согласились далеко не все. Потому что эти красивые слова открывают ворота для промывания неокрепших мозгов совсем уж нетрадиционными ценностями.

В результате всё те же — Венгрия и Польша — объявили часть своих территорий «зонами, свободными от гей-пропаганды». Брюссель пригрозил лишить их европейских бюджетов, а «евросмутьяны» намекают на возможность повторить «Брексит». Пока, правда, не произошло ни того, ни другого — каждая из сторон опасается зайти слишком далеко.

Дело в том, что пока плюсов у «унии» больше, чем минусов — благодаря чему она, собственно, и существует. Например, как в случае с СССР, федеральный центр (если так можно сказать) пытается «подтягивать» периферию, подкидывая деньги на инфраструктурные и социальные проекты. Хочет, например, Рига завести «водоробусы» — модные экологичные автобусы на водородном топливе? Пожалуйста, пишите заявку, получите деньги. Только не забудьте потом кричать из каждого утюга: «Этот прекрасный проект реализован при поддержке ЕС, мы страшно благодарны» (буквально —таково условие транша).

Другое дело, что и в Старой Европе эта перекачка денег из центра на периферию устраивает далеко не всех. Так, налогоплательщики в ФРГ до сих пор недоумевают: почему для спасения Греции от долгового кризиса десять лет назад были потрачены десятки миллиардов евро из немецкого бюджета? И ответа на сей вопрос нет. А слова про «общеевропейскую солидарность» на хлеб не намажешь.

ХОРОНИТЬ ЕГО РАНО?

— Есть ли у ЕС будущее? Безусловно. Но не факт, что оно будет хорошим, — размышляет Штефан Вестерманн. — Например, многие находят, что ситуация в ЕС сопоставима с поздним СССР. В дополнение к экономическому кризису и другим проблемам, Советский Союз потерпел неудачу из-за внутренних противоречий. Прежде всего из-за различных этнических групп, которые не смогли жить вместе (напомним, детонатором развала Союза стали межнациональные столкновения по всему периметру: Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Карабах, Средняя Азия — прим. ред).

Так что еще вопрос, в каком виде будет существовать Евросоюз в будущем: «Европы двенадцати» или «Европы двадцати семи»? Или, может быть, «Европы от Лиссабона до Владивостока», о чём говорил российский лидер Владимир Путин, - это, впрочем, будет уже совсем другая история.