Как я служил контрактником

Главное в снайперском деле - терпение и выдержка.

(Окончание. Начало в номерах за 25 и 26 мая с. г.)

Вопреки расхожему мнению контрактник - это не бравый спецназовец в разгрузке и бандане. Прежде всего это солдат, который должен быть чисто выбрит и заправлен. Дисциплина в учебном центре жесткая, и, как уже поведал наш корреспондент, для начала контрактник учится петь строевую песню и только потом - стрелять.

Яма для танка

Настоящим контрактником тебя будут считать только после двух недель учебы в центре. За «Курс молодого контрактника» боец должен вспомнить основы строевой, боевой, огневой и инженерной подготовки. Исключений нет ни для кого. У соседней пехотной казармы мы часто видели краповый берет спецназа Внутренних войск МВД. Несмотря на всю реальную «крутость», парень вместе со всеми проходил обучение.

Каждое утро под командой взводного офицера лейтенанта Белкина мы выходили на огромное тактическое поле, где чуть ли не в натуральную величину был сооружен макет ядерного гриба. В кармане лежали купленные в гарнизонном военторге небольшой блокнот и ручка. Мы старательно зарисовывали, как пуля летит по параболе, записывали размеры окопа для стрельбы лежа, с колена и, по-моему, даже с коня. Учебные места были оборудованы одинаково. В чистом поле - преподавательский стол. Рядом качались на ветру плакаты с таблицами и схемами. Неподалеку - шалаши и пни для обучения маскировке, макеты армейских мин. Однажды, возвращаясь в казарму, мы проходили мимо огромной ямы правильной формы. В ней можно было спокойно похоронить танк.

- Точно такую же вам скоро придется рыть для своего орудия, - обрадовал нас лейтенант Белкин.

Аллея смерти

Впрочем, для начала каждому из нас предстояло вырыть окоп для самого себя. Энергичный полковник кавказской национальности, оглядев прибывший на практическое занятие взвод, многозначительно продемонстрировал нам малую саперную лопату.

- Кто знает, что это такое?

Знали все. За пять минут вспомнили размеры окопа для стрельбы лежа и нормативы. Полуметровую яму длиной 170 и шириной 60 сантиметров нужно было вырыть за 25 минут. 32 минуты - твердая тройка. Получив «инструмент», мы кинулись к своим клочкам земли. Боясь испачкаться, я присел на корточки и со всей дури вонзил лопатку так, что деревянный черенок жалобно скрипнул.

- Солдат! - ласково склонился надо мной полковник. - Ты что, на даче? Ты не забыл, что наступает противник?

- Всем лечь! - заорал он дико и страшно. - Упор на локти! Головы пригнуть! «Чехи» стреляют! По вам стреляют! Лопаты держать под углом!

Нас прибило к траве. Над головами полетели комья. Отплевываясь пылью, я тихо матерился. Соседи по флангам недовольно сопели - окоп им тоже явно не давался. Скоро перед каждым из нас было по две кучи земли, которые по идее должны служить бруствером и защищать от пуль наступающих «чехов». Однако доводить дело до ума времени уже не было - оно просто вышло. Мы отряхнулись и стали ждать оценок.

С презрением подполковник заглянул в мою барсучью нору.

- Убит! - жизнерадостно сообщил преподаватель. - Оценка «плохо».

Инженерное творение моего соседа ему понравилось больше.

- Похоже на каменоломни под Одессой...

- Вас даже на кладбище работать не взяли бы, - подвел он итог и доверительно обратился к взводному: - Надо тренироваться...

До сих пор я вспоминаю учебное место, которое в центре прозвали «аллеей смерти». На вид это была обычная грунтовая дорога, по обочинам лежали кучи мусора.

- Вы едете по дороге, - объяснял преподаватель. - Лежит старая покрышка, которой еще вчера здесь не было. Можете быть уверены: это радиоуправляемый фугас. Необходимо срочно вызвать саперов. Если этого не сделать...

Офицер указал на табличку, укрепленную рядом с покрышкой. На ней красным по желтому выведено: «Грозный, 23 января 2003 года. 5 человек убито».

Таких учебных точек - с десяток. Заминированные макеты солдатских трупов, самодельные фугасы в колодцах, висящие на ветках пакеты с взрывчаткой, проволочные растяжки между деревьев. Все примеры взяты из жизни, и на табличках безжалостно указаны жертвы. Это было одно из немногих занятий, когда каждое слово преподавателя мои товарищи по батарее переносили в конспект.

Сразу после «аллеи смерти» символично идет военно-медицинская подготовка. Подполковник медслужбы выбирает меня «учебным раненым».

- 90 процентов всех потерь на поле боя, - говорит он резко и даже грубо, - от неправильно оказанной медицинской помощи.

По сценарию у меня ранение руки. Подполковник туго перехватывает ее жгутом. От боли я жмурюсь и вскрикиваю. Через минуту кисть онемела и побелела.

- Это значит, что все сделано правильно. А представьте, если нет? Потом вашим товарищам ноги по самые, прости Господи, яйца отрезать приходится из-за отмирания тканей и гангрены...

Следующий пункт - сквозное ранение туловища. Преподаватель разорвал перевязочный пакет, ловко наложил мне повязку почему-то на левую грудь, где сердце.

- По-моему, с таким ранением, - робко вставляю я, - мне было бы уже все равно...

Подполковник плутовато улыбнулся.

- Да нет слева никакого сердца! Оно туда отдает, вот все за левую грудь и хватаются. Сердце - оно почти в середине... А там, где я тебя перевязал, - легкое было бы задето...

- Береги, сынок, патроны...

Как и положено в армии, мы учились стрелять. Каждый день с самого утра огромное стрельбище учебного центра подрагивало от коротких очередей, над окопами мелькали флажки руководителей стрельб. Здесь я узнал, что лучшие снайперы получаются из женщин и якутов, но самое главное в этом деле - терпение и выдержка. Выдержки мне поначалу не хватало - после второго выстрела винтовка дрогнула в руках и оптический прицел саданул мне прямо в переносицу.

- Ну ты олень! - ругнулся сержант-якут. - Так и без глаза остаться можно...

Штатные снайперы тренировались отдельно - чтобы подготовить хорошего стрелка, он должен выпустить по целям не меньше трех тысяч патронов.

Самые запоминающиеся - стрельбы из пулемета Калашникова. Стрелять нужно в бронежилете и каске. Железный колпак постоянно сползал на глаза, мешая прицеливаться, и от отчаяния я перешел на длинные очереди. Пулемет истерически рвался с ножек, мишени отвечали ему взаимностью, медленно падая под огневым напором.

- Хорошо! - похвалил проходивший мимо заместитель начальника штаба Северо-Кавказского военного округа генерал-майор Скоков. - Только если так стрелять, все военные заводы на одного тебя работать будут. Лучше береги, сынок, патроны. Они тебе в бою пригодятся.

Очень страшное кино

Дошла очередь и до подготовки политической. В последний день перед отправкой из учебного центра в действующие подразделения нас неожиданно завели в казарму и рассадили перед телевизором. Перед батареей появился замполит. То бишь заместитель командира дивизиона по работе с личным составом капитан Фомичев.

- Сейчас я прочитаю вам лекцию на тему «Нравы и обычаи народов Северного Кавказа, - сообщил он. - В частности - чеченцев...

Коротко и доходчиво замполит рассказал, что давным-давно чеченцы спустились с гор и набрались у кумыков обычаев кровной мести. Затем зачитал текст клятвы абрека, взятый из какого-то исторического изыскания еще советских времен. В клятве абрек обещал не знать жалости, отнимать у матерей детей, жечь дома бедняков. А если сердце абрека вдруг заполнит жалость, он готовился вовек не увидеть гробов своих предков.

- Террористы, которые действуют сейчас на территории республики, - сурово сказал капитан, - считают себя абреками. По их мнению, именно мы виноваты во всех грехах и бедах в Чечне.

Затем нам показали видеофильм. Судя по всему, это были смонтированные кадры найденной у боевиков видеопропаганды. Покойный Хаттаб учил соратников подрывному делу. Потом шли реальные кадры аргунской операции. Боевики как по нотам расстреливали наши колонны. Взрывали БМП и брали растерянных, перепуганных насмерть российских солдат в плен. Контуженного офицера, который не мог идти, Хаттаб расстрелял лично.

- Эти фильмы выпущены, для того чтобы нас запугать, - пояснил замполит. - Но мы их показываем, чтобы вы знали, с каким противником вам придется столкнуться, как он подготовлен и как действует.

Разрешили задавать вопросы. Но история чеченского народа моих товарищей почему-то не интересовала.

- Ну и что! - парировал наши претензии замполит. - Вам же обязательно нужно взять ящик и пол-ящика сразу залить в рыло! Одного такого любителя пива как-то мне пришлось привязать к батарее, пока не протрезвел. А пехотинцы в Шалях купили ящик водки и распили его прямо на броне. Затем захватили главу администрации Сержень-Юрта и требовали добавки. Так что им скажите спасибо.

И вообще - вы не пить, а служить сюда приехали!

- Когда нам дадут деньги?

Капитан терпеливо объяснил, что на руки всем будет выдаваться 2 тысячи рублей, а остальное (около 13 тысяч без боевых) - перечисляться на банковский счет. Так их никто не украдет, а семья в России сможет пользоваться этим счетом по доверенности.

Народ расслабился и стал глазеть в окно. С задних рядов донесся непростительный храп, и нас выгнали на плац. Заниматься строевой подготовкой. Лекция была окончена.

Дембель

На следующий день моя батарея уезжала дальше в Чечню. В Шали и Борзое ее ждала обычная гарнизонная служба. 42-я мотострелковая дивизия сейчас самый крупный козырь в руках командующего Северо-Кавказским округом, его резерв и надежда. Основная ее задача - стоять всей своей мощью в неспокойной республике, заниматься боевой подготовкой и обеспечивать безопасность своих колонн. Меня же ждала машина в Моздок.

- Давай, Серега! - разбегались по командам мои довольные товарищи. Они верили, что в обычной строевой части служить им будет легче и проще, чем в учебном центре.

Через полчаса все построились, и плац непривычно опустел. Лишь иногда проходили мимо по своим делам офицеры. Они-то знали, что завтра на нем снова появятся две сотни мужиков, похожих на пленных гастарбайтеров. Им выдадут форму и отведут в баню. Выгонят с утра на зарядку, объяснят, что здесь вам не тут. Случайные люди уедут домой. Из остальных сделают солдат, вид которых по крайней мере не вызывает жалости. Которые знают, зачем и за что служат.

Я переоделся в «гражданку» и, как классический дембель, побежал в чайную «Чебурашка». Выпил баночку пива. Потом еще. И еще... Расслабленно присел у сумки с формой, которую начальник тыла, майор по имени Давид, подарил мне на память. Из сумки кисло пахло кирзой и нестираным х/б. Я думал о том, что все-таки правильно начальство выдает контрактникам на руки только по 2 тысячи рублей, а остальную зарплату перечисляет на книжку. Близость дома пьянила. А в таком состоянии, как уже рассказывал замполит, контрактник способен на многое.

P.S. Приехав домой, я внимательно посмотрел в зеркало. Изменения, что называется, были налицо. Я возмужал и осунулся, щеки обветрились, на носу красовалась ссадина от прицела дрогнувшей в руках снайперской винтовки. Взгляд казался голодным и злым.

Ночью мне впервые за это время приснился сон. Будете смеяться, но это был вид из окна родной казармы. Бетонный забор, на котором кто-то намалевал краской тактико-технические характеристики 82-миллиметрового миномета. Помнится, их прочтение, как чтение буддистских мантр, отвлекало перед отбоем от грустных мыслей и глушило тоску по дому. У спортгородка бегала кросс какая-то группа, и потные спины солдат по-лошадиному лоснились на солнце. Дальше виднелись нелепые чучела, наряженные в костюмы химической защиты, фанерные фигуры наступающей группы пехоты, сторожевые вышки. Еще дальше - тянулась зеленая по весне терская степь...

Сколько солдат и сержантов служит в Российской армии по контракту?

Всего - 136 тысяч штыков. Согласно планам военных к концу 2007 года в ВС РФ должно быть 330 - 340 тысяч контрактников. Они составят примерно половину всех военнослужащих из числа рядового и сержантского состава.