Алексей Рыбников: «Суслов и КГБ считали «Юнону и Авось» патриотичной»

Автору "Юноны и Авось" - 70 лет!

Фото: RUSSIAN LOOK

Написанная легко и увлекательно, книга интересна невероятными историями, что называется, из первых уст. Кроме того, знаменитый автор «Юноны и Авось» впервые рассказывает, с какими страстями и по каким неписанным законам жил шоу-бизнес в СССР и как ему удалось «протащить» в жизнь свою рок-оперу, которая и сегодня гремит со сцены.

КП публикует отрывок из автобиографии юбиляра.

«Авось» побеждает.

Мое появление на репетициях в Ленкоме никого не удивило. Похоже, никто и не знал о моих больничных терзаниях. Разучивание довольно сложных музыкальных партий шло очень лихо. Коля Караченцов брал верхнее си-бемоль легко, как, впрочем, и ре контроктавы. Написано-то было для фантастического диапазона Геннадия Трофимова и не лезло ни в какие нормальные рамки. Но у Коли все получилось потрясающе. А вот арию Девы Марии, конечно, никто спеть не мог, как не может до сих пор. Во всех постановках звучит фонограмма, записанная Жан- ной Рождественской. У Саши Абдулова и Лены Шаниной никаких сложных вокальных задач не было. Обаяние и огромная актерская харизма в их ролях являлись определяющими.

Слава богу, музыкальная ткань оперы осталась нетронутой за некоторым исключением. Молитвы немного подсократились, некоторые сольные партии пели ансамблем музыканты «Рок-ателье». Режиссура Захарова била наповал. Рок-музыкантов с нагромождением самой современной электроники он посадил прямо на авансцене. Лазеры, по тем временам вещь в театре неслыханная, с самого начала спектакля взрезали клубы дыма на сцене и заставляли публику трепетать и восторженно охать.

Появились новые персонажи явно инфернального характера, как, скажем, Главный Сочинитель, привнесший в спектакль демоническое злое начало. Во время пения молитв он строил рожи, издевался над хористами и дирижером, а потом и вообще убивал его выстрелом из пистолета, чтоб не доставал своими «Господи, помилуй!» Из погребального шествия со словами «Воздайте Господу, сыны Божьи» была сделана дьявольская круговерть, правда, очень эффектная. Перед смертью Резанов начинал вроде бы креститься, но потом передумывал и умирал все-таки, похоже, атеистом. «Аллилуйя», написанная для финала как пение далеких небесных миров, стала братанием актеров в стиле сексуально раскрепощенных хиппи. А еще и молитвы, и сцена явления Казанской Божией Матери, и подъем царского Андреевского флага, и хлесткие слова арий Резанова! Все это было, конечно, неслыханно для подмостков официального советского театра. Чем ближе к премьере, тем больше у всех росла уверенность в том, что спектакль не примут. Чтобы советский официоз разрешил его, надо было, чтобы «бобик сдох». Но все дело было в том, что Бобик-то этот действительно сдох!..

Пока я лежал в больнице, нашу запись слушали, но не на худсоветах и редакторских совещаниях, а в КГБ и в разных комиссиях ЦК партии. Говорят, ее прокрутили самому Суслову. И ему понравилось! Скандала с диссидентским акцентом вокруг оперы решили не делать. Время было уже не то. В сознании ведущих идеологов что-то начало меняться. Я думаю, под многими словами из арий Резанова они и сами могли подписаться. Мол, произведение в общем-то патриотичное. Если сбалансировать излишнюю религиозность, да сделать помолодежнее, что ли, то и сойдет. Название хорошо бы смягчить. «Авось» — слишком резко. Может быть, «Юнона» и «Авось»? Так был открыт зеленый свет для спектакля, но ни в коем случае не для пластинки. Она сразу идет в массы. А спектакль смотрят шестьсот–семьсот человек несколько раз в месяц. Очень-очень маленькая аудитория. Рассуждения вроде правильные, но они не представляли, что, разрешая спектакль, все равно выпускают джинна из бутылки. Да еще какого! После того как спектакль был принят комиссией без единой поправки — кто бы сомневался! — 9 июля 1981 года, вне всяких театральных сезонов, в зале, переполненном элитной публикой, состоялась его премьера. О том, как это было, сразу узнал весь мир. Все началось со статьи Сержа Шмемана в «Нью-Йорк таймс», которая появилась буквально на следующий день после премьеры: «Москва, 10 июля.

Мюзикл, сочетающий западный рок, страстные танцы, русские церковные песнопения, русско-американскую любовную историю, создает впечатление, что он сделан на заказ, чтобы блюстители советской культуры откликнулись на него: «Нет!» Спектакль «Авось» именно такой, но его премьера все же состоялась на истекшей неделе в Театре им. Ленинского комсомола. Находившийся в работе четыре года, изысканный причудливый синтез взращенных на родной почве и привнесенных извне тем и форм, он обозначен как первый для советской сцены, где вообще рок-оперы довольно новое и редкое явление. Сочетание религии, полуприкрытых намеков на политику и откровенного признания западного рока. Неудивительно, что у этой постановки был долгий и тернистый путь. Альбом, записанный год назад советской фирмой «Мелодия», еще не был выпущен, директор музея, где прозвучала запись оперы, была на грани увольнения, а изначальная дата премьеры откладывалась с апреля»…

Через несколько дней «Тайм мэгэзин» пишет: «Грохот, сотрясавший подмостки московского театра Ленинского комсомола, был настолько громким, что смог бы поднять из гроба основателя Советского Союза в его кремлевском мавзолее…» Это было и остается единственным случаем в истории, когда в течение нескольких дней после московской театральной премьеры рецензии на нее появлялись в ведущих мировых изданиях. Да, премьера была потрясающей. Но вместе с ней произошло и нечто другое, чего я никак не мог ожидать. В этот вечер мы навсегда расстались с Ленкомом, с Захаровым, с прекрасными актерами, с которыми хотелось работать и работать. Спектакль «Юнона» и «Авось» начал свое триумфальное существование. В его судьбе были победные гастроли в Париже, Нью-Йорке, Амстердаме. Были награды, государственная премия для создателей спектакля — меня в списке награжденных, конечно, не значилось. Были огромные дивиденды, полученные спекулянтами, продававшими билеты. Были посещения спектакля знаменитостями: Пьером Карденом и топ-менеджерами Арманда Хаммера, которых привел Вознесенский, президентами и мэрами. Много чего было. Но это уже была история Ленкома, и кто-то очень постарался, чтобы я не имел к ней никакого отношения.

Легендарная «Юнона» и «Авось» «Ленкома»: Николай Караченцов в роли графа Резанова и Елена Шанина в роли Кончиты. Фото: ТАСС

КСТАТИ

(Мое) моральное состояние было ужасающим. И было от чего. — Леш, ты хоть знаешь, почем билеты на «Юнону» у перекупщиков, да и на «Мурьету» тоже? Мой знакомый из Ленкома назвал цифру. Уже в конце 90-х в одной телепрограмме, на которой присутствовал и я, один из этих перекупщиков признался, что, продавая билеты на «Юнону», он заработал денег, достаточно для того, чтобы купить большой хороший дом, что он и сделал. И это был лишь один из многих.

А что доставалось мне?.. Мой гонорар за все-распровсе был 1000 рублей, выплаченный в течение трех лет…