Окно в природу: Дом мудрости

Окно в заречье. Фото из Музея М. М. Пришвина.

(Окончание. Начало в номерах еженедельника за 31 января, 7 февраля)

Во время войны в эвакуации в поисках «хоть что-нибудь почитать» я рылся в ящике с бумагами и обнаружил книжку без обложки и титульного листа. Начал читать и не мог оторваться от рассказов об охоте, о лесе, зверях и птицах. Всё крепко осело в молодой памяти. А в 50-х годах, читая книгу за книгой подписного издания, вдруг обнаружил восхитившие в детстве страницы. Это был «Календарь природы» Пришвина.

Михаил Михайлович навсегда подарил нам много замечательных книг, все перечислить сейчас невозможно. Назовём лишь то, что многим известно: «Кладовая солнца», «Кащеева цепь», «Календарь природы», «Золотой луг», «Лесная капель», «Осударева дорога»...

Главной книгой своей Пришвин считал «Дневник». Вёл он его много лет, не пропуская ни единого дня. Вести аккуратно дневник большинству не по силам. Я пробовал - не получилось, за день намаешься так, что делать какие-то записи перед сном уже невозможно. Пришвин выход нашёл. Он записывал итоги дня не вечером, а утром, когда голова свежая. И это стало потребностью жизни. Был Пришвин «жаворонком» - просыпался к восходу солнца и тихо - не разбудить никого в доме - спешил к самовару. «Чашка чая будит мысли», - говорил Лев Толстой. Пришвин тоже сделал это открытие. Всё, что было вчера, послушно ложилось на лист бумаги. Часто записки Пришвин делал в лесу, возле утреннего костра, а дома аккуратно переносил записи из карманной книжки в большую тетрадь - «пришпиливал прожитый день», как он говорил.

Дневников разных людей опубликовано много. Иные читаешь с большим вниманьем и интересом. В других часто ничего нет, кроме громкого имени их написавшего. Например, дневники царя Николая Второго пестрят словами: «хлыщали...», «стреляли ворон...». Углубиться в такие записи - значит постигнуть духовную бедность писавшего их человека.

Дневники Пришвина - это запись событий, встреч, происшествий, интересных наблюдений природы, но, главное, это постоянная работа ума, осмысленье всего увиденного, определенье своей позиции в происходящем.

Пришвин понимал ценность этой непрерывной работы ума и наблюдений. Еще до революции он спас свой Дневник во время пожара в деревне, вбежал в горевшую избу и выхватил из огня заветную тетрадь. «Всё дочиста сгорело, но слова мои не сгорели».

Дневник с годами стал потребностью жизни писателя. Он места не находил, если утром «не пришпилил» вчерашний день. «Большей частью это короткие заметки. Пришвин четко определял их место в своем творчестве: «Я написал несколько томов Дневника (19 томов!), драгоценных книг на время после моей смерти. Мне, однако, остаётся большая работа для отделки этих книг», - вспоминает о друге жизни своей Валерия Дмитриевна Пришвина. Увы, Михаил Михайлович, «обмолотив» урожай наблюдений и размышлений, «провеять» намолот не успел. Дело это взялась исполнить сама Валерия Дмитриевна и созданная ею «бригада» преданных Пришвину читателей-почитателей - работников Дома-музея. Первые среди них - Лилия Александровна Рязанова и Яна Гришина. Обдумывая работу над Дневником, «бригада пришвинцев» решила первое издание записей сделать «не причёсанным», а таким, как были сделаны они рукою Михаила Михайловича. Во-первых, это живое свидетельство драматических лет нашей жизни и кладовая, из которой писатель брал материал для своих сочинений. Еще: в Дневнике виден яркий, интересный человек с его работой ума и сердца. Вышло уже восемь томов Дневника, выйдет еще одиннадцать. А затем уже можно «провеять» обмолоченный урожай жизни для широкого круга читателей.

Каюсь, я прочел не все уже изданные книги Дневника, но надеюсь успеть это сделать. Все записи еще в рукописи прочла Валерия Дмитриевна, помечая особо тронувшие её места. И каждый читатель тоже будет открывать Дневник «своим ключиком».

Несомненно, всех особо будут интересовать свидетельства нашей недавней истории, толкуемые так и сяк в сутолоке нынешних дней.

Пришвин был философом и постоянно себе (и нам!) напоминал о главных ценностях бытия. Для него самого жизнь была главным подарком каждому человеку. И постоянно звучит во всем им написанном любовь к Родине. «Быть русским, любить Родину - это духовное состояние». «По правде своё «Я» сказать можно только на родном языке». «Ни за что в мире не отдам счастья общения с незнакомым русским человеком как с родным». И понятие об Отечестве у Пришвина непременно связано с природой: «Защищать природу - значит защищать Родину».

Природу писатель учит нас любить постоянно, видеть в ней источник духовной жизни людей. Он никогда не отделяет человека от всего живого, что нас окружает, напротив, всё время укрепляет этот союз. 4 июля 1948 года он записал: «Мелькает мысль, чтобы бросить всё лишнее - машину, ружья, собак, фотографию и заниматься только тем, чтобы свести концы с концами, то есть написать о себе со всеми дневниками». «Не будет преувеличением сказать, что Михаил Михайлович в какой-то степени жил своим Дневником - это было его второе отраженное существованье», - пишет Валерия Дмитриевна.

Особые страницы в ежедневных писаньях - стремление человека остаться самим собой в сложных переплетениях жизни, не потерять себя, не отпустить вожжи своей судьбы. Для него самого это была борьба нешуточная. 30-е годы - время, когда дымящая заводская труба была и символом эстетическим. Каково было писателю пробиваться на страницы газет и журналов со своими зайцами, лисами и ежами, с воспеваньем лесов, полей и лугов? «Напишешь о самолёте - поместят на первой странице журнала, напишешь о летящем журавле - на последней», - замечает он в Дневнике. Но не сдаётся! «1953 г., июнь... Как нелегко жилось, как удалось уцелеть! А я хочу все-таки в автобиографии представить жизнь эту как счастливую. И сделаю это, потому что касался в творчестве природы, знал, что жизнь есть счастье».

Найдем в Дневнике Пришвина мы много образов яркой народной речи, народной мудрости, тонких наблюдений природы, забавных случаев, юмора. «Михаил! Послушай наш совет... Не вяжись ты ни с каким имуществом!» - записывает Пришвин совет мысленно опрошенных им друзей. И тут же часть разговора с человеком реальным: «Не заводи собственность - это хомут»... И запись о природе. «Услышал под снегом - мышь грызла корень». «Октябрь. Тихо. Между деревьями синим столбом поднимается прямой дым. С самого утра комарики мак толкут».

А вот казус, пережитый Пришвиным. На Москве-реке близ санатория «Поречье» окружила его толпа читателей-почитателей. И когда все вместе зашли в вестибюль санатория, неразряженное ружье Пришвина вдруг выстрелило. Никто не пострадал, но легко представить себе состоянье бывалого и прославленного охотника, нарушившего главный закон охотничьей этики. Пришвин всё это Дневнику доверяет.

А вот случай в селе Усолье за Переславлем Залесским, где Пришвины жили во время войны и кормились тем, что Михаил Михайлович ходил по деревням, делал «фотки». Однажды с фронта за какой-то подвиг в родное село на неделю отпустили солдата с орденом на груди. Он, конечно, пожелал сняться. Фотограф в тесноте у окошка никак не мог поместить в рамку камеры всё, что нужно, и сказал: либо голову придётся чуть срезать, либо орден не будет виден... «Режь голову!» - выпалил фронтовик.

Юмор Михаил Михайлович называл отдыхом на пути жизненных трудностей. И сам в Дневнике частенько шутил. Вот, например, история, как бросил курить. Надо было как-нибудь исхитриться, забыть дурную привычку. «И вдруг мне пришло в голову с самим табаком заключить Договор. Я вернулся домой и записал: «Договор с табаком - год, месяц, число... Табак освобождает меня от курения навсегда. Я обещаю и клянусь никогда никому не говорить о вреде табака». Далее следует рассуждение о муках, на которые обрек его Договор. Но нарушить соглашение не решился. Тут уместно было бы привести намытых из чистого ручья дневников «золотинок» - веселых заметок, точных наблюдений и мыслей. Но пора ставить точку, назовём лишь известные теперь всем: «Неодетая весна», «Весна света, весна воды, весна травы». Слова эти сказаны Пришвиным.

1954 год. Декабрь. Пришвин тяжело болен. С трудом поднялся поглядеть в окно - что там в миру? И опять за Дневник. Последняя запись: «День серый от неба и до земли пришел и стал. Не спеши, Михаил, - сказал я себе. А самому дню приказал: погоди! Не трогай, пока не отпишусь, теперь утро, ты еще в моих руках!» На этом большой Дневник, большая яркая жизнь обрываются.

Пришвин ценил вниманье к себе читателей, и ему приятно было бы знать, что недавно учреждена премия его имени. Впервые, три года назад, её присудили нашему с вами «Окну», а в минувшем году премию получил журнал «Муравейник», который Михаилу Михайловичу понравился бы уже своим названьем.