Родион ЩЕДРИН: «Быть Майей Плисецкой нелегко. Да и мужем Майи Плисецкой сложно»

Майя и Родион в рабочем кабинете дома (1963 год)...

Сегодня, 2 октября, золотую свадьбу (50-летие совместной жизни) отмечают звезда мирового балета Майя Плисецкая и композитор Родион Щедрин, сделавший любимой необычный подарок.

К годовщине свадьбы он написал автобиографическую книгу, презентация которой состоится сегодня. С разрешения издательства «АСТ» публикуем отрывки из книги Щедрина, которая вот-вот поступит в продажу.

«...В перерывах репетиций я подсаживался к отдыхающему на креслах танцовщику Алексею Ермолаеву... Когда я спросил, кто у вас в балете самый музыкальный, он, к удивлению моему, оживился: «Есть у нас такая молодая балерина - Майя Плисецкая. Рыжая. Огонь. Вы видели ее, когда она на сцене?»

Так впервые услышал я о Майе. О ее необыкновенной музыкальности. Может, тогда это логично, что она вышла замуж за музыканта.

Майина музыкальность поразила и заинтриговала меня, когда я слушал в квартире Бриков Майино певческое исполнение протяженных кусков прокофьевской «Золушки». Для бриковской магнитофонной коллекции голосов друзей дома они и попросили Плисецкую напеть фрагменты совсем непростой партитуры Прокофьева.

Лично встретились мы в 1955 году. Но только через три года, когда я увидел ее в балетном классе, куда балетмейстер Радунский водил меня образовываться по хореографии, сердце мое забилось чаще. Я сильно влюбился. Она ответила взаимностью. Начался бурный роман. Мой тульский дядя Михаил Михайлович, дядя Миша, прослышав о серьезности моего романа, приехал в Москву. Его собственная семейная жизнь не была безоблачной:

- Если надумаешь жениться, покажи ее сперва мне. Я тут же определю - истеричка она или нет. У меня глаз наметанный.

...пообщавшись с Майей несколько минут, дядя Миша отозвал меня в сторону и успокоенно зашептал:

- Она абсолютно нормальная. Таких женщин у нас в Туле уже не осталось...

Другой мой дядя, Евгений Михайлович, с огромным праздничным тортом поехал с нами чаевничать на дачу. Но, открывая дверь, я, поскользнувшись, вывалил весь кондитерский шедевр на пол - кремы, шоколадные розы растеклись по углам.

- Ну и попадет же тебе от Майи, - сочувственно покачал он головой.

- Да она и бровью не поведет, - убежденно успокоил его я. И, когда Майя действительно не высказала никакого осуждения в мой адрес, дядя Женя с искренностью принес мне свадебные поздравления.

В те годы советская власть отчаянно мучила Майю, большой балет уезжал на заграничные гастроли, а Майю с собой не брали... За ней несколько лет следил КГБ, и кагэбэшная машина «доглядала» все ее городские маршруты... На репетиции одного из концертов ко мне подошел Б. М. Ярустовский. Он был заведующим сектором музыки ЦК КПСС.

- Нам сообщили, что у вас роман с Майей Плисецкой. Это так? - спросил он меня неожиданно.

- Она замечательная женщина. И зря ее так...

- Надеюсь, вы не собираетесь на ней жениться, - перебил меня Ярустовский. - Вы испортите себе репутацию. Подумайте об этом.

Но предостережение Ярустовского оказало на меня обратное действие. Моя нежность к «зачумленной» Майе усилилась. Мы стали встречаться каждый день.

...Ее отпускной август мы провели вместе на Ладоге в Сортавале, где был Дом композиторов. Майе были нужны для ног мацестинские ванны. По возвращении к началу октября в Москву мы расписались.

Началась совместная жизнь. По сей день. С радостями, временами невзгодами.

Сколько раз в жизни я провожал ее? А встречал? Может, жаль, что не считали. Мы буквально не пропустили ни дня, чтобы не услышать голоса друг друга в телефонной мембране, когда расстояния разлучали нас.

Сколько я видел ее спектаклей, репетиций? На каких моих концертах и премьерах она не бывала? Она не сидела в зале только тогда, когда бывала в поездке.

После каждой премьеры, если проходила она не в Москве и один из нас там не был, мы бросались к телефонам, чтобы рассказать, как все прошло, как публика, как коллеги.

Балерина она великая. С этим уже не спорят. Для развития балета в XX веке она сделала гигантски много. Но Майя и великая женщина. Женственнее ее быть невозможно...

Какая она в жизни? В моей жизни? Совсем непритязательная. Заботливая. Участливая. Добрая. Ласковая. Совсем ничего от Примы, от триумфаторши, привыкшей к овациям. Конечно, она живет в своем мире. Мире своего искусства. Дозваться ее из него может быть иногда нелегко. Я давно привык, если вдруг где-то на улице она останавливается как вкопанная и что-то начинает пробовать ступнями или кистями рук, как делают балетные артисты. Сумасшедшинки здесь нету. Могу вас заверить. Она жестокий реалист.

...На нее в КГБ, как нам недавно рассказал бывший чин, была целая гора доносов. ...у нас в спальне был вмонтирован подслушивающий микрофон... Конечно, мы предполагали, что нас подслушивают. Но прямо в спальне?.. Молодоженов?..

...В характере Майи совмещаются покорность и бунтарство. Она может легко подчиниться воле балетмейстера, буквально раствориться в его замысле. Но таким балетмейстером должен быть Морис Бежар. ...Когда Майе что-то не нравится, в ней просыпается демон. ...То-то обиженных на нее хватает. Правду слышать о себе мало кому хочется. Одну именитую балерину назвала «недопеченным блином». Про другую сказала, что в танце она напряжена, словно «гадящая собака».

Быть Майей Плисецкой нелегко. Да и мужем Майи Плисецкой сложно. Но никогда не тяготился я Майиными проблемами. Ее заботы да обиды всегда трогали меня сильнее, чем свои собственные... Наверное, объяснения этому, кроме слова «любовь», не подыщешь. Часто, перебирая прошлое, говорю я Майе: «Странная у нас жизнь - мятущаяся, кочевая, на чемоданах. Но никогда не скучная!..»

Я не знаю, сколько Господь отпустит нам еще жизни на этой волшебной земле. Но я безмерно благодарен Небу и Судьбе, связавшим наши с ней жизни воедино. Мы познали Счастье. Мы познали Любовь. Мы познали Нежность».