КГБ проворонил побег Нуриева

После побега Нуриев станцевал на лучших сценах мира (на фото с другой «беженкой» - балериной Макаровой).

Началась вся эта история совершенно случайно: молодой артист Кировского балета Рудольф Нуриев летом 1961 года заменил на время французских гастролей получившего травму солиста Константина Сергеева. Вернулся он в СССР только через 26 лет…

Записка «об измене»

19 июня 1961 года в ЦК КПСС была отправлена «записка об измене Родине артиста балета Р. Х. Нуриева». Председатель КГБ СССР Александр Шелепин писал: «Докладываю, что 16 июня 1961 года в Париже изменил Родине Нуриев Рудольф Хаметович, 1938 года рождения, холост, татарин, беспартийный, артист балета Ленинградского театра им. Кирова, находившийся в составе гастрольной труппы во Франции».

По большому счету возможного невозвращенца сотрудники КГБ просто прозевали. Как и за всеми советскими гражданами, выезжавшими в зарубежные командировки, за ним довольно плотно наблюдали. Если бы оперативная информация была воспринята всерьез, то, скорее всего, 23-летнего артиста балета без шума отправили бы на ту самую родину, которой он изменил, и, скорее всего, сделали бы там невыездным. Но…

За две недели до побега в КГБ уже знали о неподобающем поведении: «3 июня сего года из Парижа поступили данные о том, что Нуриев Рудольф Хаметович нарушает правила поведения советских граждан за границей, один уходит в город и возвращается в отель поздно ночью. Кроме того, он установил близкие отношения с французскими артистами, среди которых имелись гомосексуалисты. Несмотря на проведенные с ним беседы профилактического характера, Нуриев не изменил своего поведения».

Вот тут бы его быстренько в сопровождении пары ребят из парижской резидентуры отвезти в аэропорт или в Марсель на советский корабль, а то и упаковать в большой чемодан с диппочтой, предварительно вколов ему лошадиную дозу наркотика. Все эти методы были опробованы и могли использоваться. Но комитет дал сбой.

Исправленному - верить?

Александр Шелепин быстро нашел стрелочников. «Комитет госбезопасности по согласованию с комиссией по выездам за границу при ЦК КПСС в тот же день (3 июня 1961 года. - Авт.) дал указание резидентуре КГБ в Париже об отзыве Нуриева в СССР.

8 июня сего года резидент КГБ в Париже доложил, что Нуриев «прекратил ночные отлучки, улучшил свое поведение, в связи с чем посол принял решение воздержаться от командирования его в СССР».

Вот так и нашлись «виноватые». Резидент был просто-напросто введен артистом в заблуждение. Как отмечалось в том же документе, Нуриев выезжал за границу уже неоднократно. Он прекрасно понимал, что такое нарушение правил поведения за рубежом чревато для него самыми серьезными последствиями: статус невыездного, лишение ролей, перевод в рядовые артисты, а то и отправка в глухую провинцию. И он, узнав о том, что может досрочно оказаться на родине, «улучшил свое поведение». Этим он обманул и посла, который взял на себя ответственность за молодого артиста.

Правда, в КГБ решили, что «мораторий» на отправку Нуриева в СССР будет действовать только во время французских гастролей. «16 июня сего года при отъезде труппы в Лондон в соответствии с указанием МИД СССР, на основании постановления Комиссии по выездам за границу при ЦК КПСС посольством было принято решение отправить Нуриева в Союз».

По некоторым данным, резидент советской разведки «тайно» сообщил, что Нуриев не полетит в Лондон, а отправится в Москву на концерт в Кремле. Нуриев не поверил. Когда в Ле Бурже его попытались «проводить» в самолет, отправлявшийся в СССР, он обратился за помощью к полиции. Заявление Нуриева о желании получить убежище уже было у французов, и ему оставалось только подписать его. Попытки советского консула уговорить Нуриева были тщетны: «он от своих изменнических намерений не отказался».

Но «дело Нуриева» не закончилось. Оно только начиналось…

Под дурачка…

Ровно 50 лет назад, в феврале 1963 года, в ЦК КПСС пришла запись беседы советника советского посольства во Франции Валентина Вдовина с директором Парижской оперы (так в тексте. - Авт.) Жоржем Ориком. Разговор этот касался исключительно персоны Нуриева.

В конце января того же года во французской прессе появились сообщения о планах выступления невозвращенца Нуриева в балете «Жизель» на сцене парижской Опера. Нуриев на родине к тому времени числился уже уголовником - в 1962 году Ленинградский городской суд за измену Родине приговорил его к 7 годам лишения свободы с конфискацией имущества (заочно).

В начале беседы советский дипломат сделал крутой заход: «Если Опера действительно планирует пригласить Нуриева для участия в своих спектаклях, то мы в Посольстве (орфография документа сохранена. - Авт.) рассматривали бы это как недружественный шаг по отношению к нам».

Вдовин напомнил о том, что Опера - это не какая-нибудь частная лавочка, а государственное учреждение, с которым «советские органы культуры» ведут постоянный обмен. Пообещал приезд нескольких звезд. А дальше выдал гениальную фразу: «Наше постоянное дружественное сотрудничество не вяжется с мыслью о возможности приглашения на эту сцену подлеца Нуриева. Мы не исключаем, что советские артисты, узнав, что Нуриев приглашен танцевать в Парижскую оперу, откажутся выступать на ее сцене, и наше сотрудничество с этим театром может быть затруднено».

Жорж Орик тоже был достаточно опытным чиновником от культуры. Прикинувшись простаком, он спросил, а почему, собственно, такой шум? Нуриев спокойно танцует себе в Ковент-Гардене в Лондоне, а советское посольство молчит. А тут такие волнения… И вообще Орик даже прогнулся: «Я не хочу защищать Нуриева, я его даже не знаю, предполагаю даже, что он действительно плохой человек, который сделал зло по отношению к своей стране». А дальше пошел торг. Вдовин стал говорить о том, что «Нуриев никогда не считался выдающимся танцором», о том, что «у нас имеются десятки артистов, танцующих гораздо лучше», обещал «поставить этих артистов» Орику. Тот же отмечал, что он хоть и друг СССР, но вот правая печать может поднять шум, что он «поддался давлению Советов». Но в заключение пообещал, что все-таки «снимает выступление Нуриева»...

Немая сцена

Попытки советских функционеров уязвить французов могли привести к совершенно противоположному результату. Об этом свидетельствует отправленное в ЦК КПСС секретарем Союза писателей СССР Алексеем Сурковым письмо писателя Льва Никулина, который аж с 1926 года дружил и тесно общался с крупнейшим американским продюсером Солом Юроком. Примерно в то же время американский гость навестил Никулина в Москве. Никулин пишет: «8 февраля с. г. он был у меня и рассказал, что у него был крайне неприятный для него разговор с Е. А. Фурцевой (министр культуры СССР и секретарь ЦК. - Авт.). Речь шла о том, что Юрок пригласил для гастролей в США английский королевский балет, где в настоящее время премьер - перебежчик, небезызвестный Нуриев... Фурцева настаивала на том, чтобы Нуриев не ездил с английским балетом в Нью-Йорк, так как его личность вызовет нездоровый интерес». И дальше Юрок рассказал о том, что резонанс от попыток давления на директора парижской Опера столь велик, «что это приведет к тому, что во Франции вообще будут запрещены гастроли советских артистов».

Нуриеву все-таки удалось станцевать в «Жизели» на сцене Опера (через двадцать лет он вообще стал художественным руководителем балета в этом театре), затем съездить и в Нью-Йорк, и поработать на всех лучших сценах мира. А советские артисты по воле ЦК КПСС оставались дома, лишь бы не выступать на одной сцене с перебежчиком.

Летом 1963 года вообще произошла выходящая за рамки разумного история с музыкальным фестивалем в Афинах. Выдающийся советский пианист Святослав Рихтер должен был выступать на этом форуме. И тут вдруг выяснилось, что за две с половиной недели до Рихтера, в рамках того же фестиваля планируется выступление Нуриева в составе Лондонского королевского балета. И замминистра культуры СССР Александр Кузнецов немедленно отсылает в ЦК КПСС письмо, где признает «несовместимым» выступление двух артистов в одном фестивале.

Вопрос «о Рихтере и Нуриеве» вышел на высший политический уровень. Премьер-министр Греции Панайотис Пипинелис лично обратился к советскому послу. Но все усилия были тщетны: 24 августа на записке идеологического отдела ЦК КПСС «О нецелесообразности участия

С. Т. Рихтера в Афинском музыкальном фестивале» поставили свои визы секретари ЦК Брежнев, Подгорный, Титов и Поляков. Вопрос был закрыт, а Рихтер вместо Греции отправился в Австрию и Швейцарию…

Нуриев же продолжал танцевать по всему миру, а когда ему уже было за пятьдесят, вышел на сцену родного для него Кировского театра, выступив в балете «Сильфида». Реабилитировали его уже после смерти и в новой России по закону «о реабилитации жертв политических репрессий».