Чавес жил, Чавес жив, Чавес будет жить! Часть 2
Что бы ни говорили, а скорбь по Уго Чавесу в Венесуэле была искренней.
Фото: REUTERS
В какую сторону Венесуэла будет дрейфовать после смерти Уго Чавеса - вот вопрос, на который мы пытались ответить в первой части публикации.
Революционной романтикой заражаешься очень быстро. Вы даже представить не можете как! Ну, например: иду в самый первый день командировки по улице и вижу, как в сувенирной лавке продаются серьги с Уго Чавесом. Смешно...
А через пару дней понимаю, что без них я в Москву не вернусь. И без подвески в виде сердца с чавесовским портретом. И еще без красной футболки с глазами Команданте и кепки-бейсболки с венесуэльскими звездами.
Когда самолет перелетает через океан, ты начинаешь понимать, что это был какой-то гипноз и что эти фенечки в Москве можно надеть разве что на карнавал. А в Венесуэле с тобой что-то происходит - и из любителя яхтинга и шопинга ты вдруг превращаешься в носителя левых взглядов... Начинается это так: сначала наблюдаешь, с какими лицами люди отходят от саркофага с телом Чавеса. Там есть одна хитрость: первое, во что утыкаешься взглядом, делая шаг от гроба, - в его огромный портрет. И словно обещаешь помимо своей воли: так, мол, и так, дорогой Команданте, - не беспокойся, я все сделаю, как Ты завещал... Потом знакомишься, например, с молодым телевизионщиком Габриэлем дель Санто - и записываешь буквально следующее: «Мы инфицированы революцией, и это серьезно. Не думайте, что революционеры-коммунисты - это ортодоксы. Важно, чтобы вы увидели нас такими, какие мы есть. Да здравствует революция, мы победим!» И уже не удивляешься рассказу журналистки Аминты Гомес, дочери основателя компартии Колумбии, которая более 20 лет назад эмигрировала сюда по политическим соображениям: «Фигура Чавеса - это личность планетарного масштаба, и я искренне завидую тому, что в этой стране построено. Передайте, пожалуйста, в Европу, что мы живы и будем сражаться, несмотря ни на что. Мы победим!»
Вернее, удивляешься, но другому: что когда они (Аминта, Габриэль и полковник боливарианской милиции Блондер Новоа) синхронно тянут вверх правую руку и сжимают ее в кулаке, мышцы твоей руки почему-то делают то же самое... Из какого это пионерского детства? Из каких воспоминаний о том, как мы рисовали на асфальте цветными мелками портреты Луиса Корвалана и повторяли: «Когда народ един - он непобедим!»?
Поэтому все следующие события ложатся на унавоженную почву - и когда советник депутата парламента Вильмер Бургос дарит мне маленький значок в виде сабли Симона Боливара, очень серьезно объясняя, что этот тайный знак мне поможет, я уже не смеюсь, а прикалываю его на футболку и иду с красным шариком на демонстрацию к президентскому дворцу Мирафлорес под бодрые песни про Чавеса и Мадуро... Революционный романтизм - он вообще очень привлекателен. Хотя надо признать, что под этот гипноз попадают не все - иначе бы не было тех 44 процентов населения Венесуэлы, которые на прошлых выборах голосовали за Энрике Каприлеса. Например, Мария Гусман - в ее халупку в одном из «бариос» нас любезно завел полицейский - ни о какой революции и слышать не хочет, потому что губернатор Каприлес бывал в ее доме и даже сидел в кресле, над которым висит четырехструнная венесуэльская гитара «куатро».
- Я вам прямо скажу - пусть прах Чавеса будет в покое, я знаю, скольким людям он нравится и скольким он сделал благо, но меня это не касается, - раздраженно говорит Мария, уходя вглубь своей хижины, в которой прожила 37 лет и из которой благодаря Чавесу у нее был шанс вырваться. Вот что интересно - средний класс, который при Чавесе и разбогател, теперь отчаянно боится потерять накопленное и потому выступает против социализма. Точно как у нас...
В таких халупках живут 6 миллионов человек - 20 процентов населения Венесуэлы.
Как умел, так и строил
Нет, ну за что его можно было не любить? Диктатором Чавес не был - как на него ни пытались нацепить этот ярлык. Он строил «демократический социализм», аналогов которому в мире не было, - как умел, так и строил. В сестрах этой революции были дикая инфляция, коррупция и банковская кредитная ставка в 33 процента - но зато при всех этих составляющих здесь не умирали от голода. Чавес был уникумом, потому что не уставал всех изумлять. Мог, например, неожиданно приехать на детские соревнования по боксу или позвонить домой какому-нибудь мальчику-боксеру. Или пригласить пожить в президентский дворец людей, лишившихся жилья и пострадавших от селей. Да, его отец и братья получили благодаря ему неплохие места во власти - но о какой семейственности мы смеем говорить после истории с президентством двух Бушей?
«Никто и никогда не мог обвинить самогo Чавеса в коррупции. В его идеях не было никакого интереса для себя лично и для его семьи. Как можно его критиковать за то, что он строит жилье для социально слабых, - где здесь был его интерес? До Чавеса в Венесуэле никто не задумывался о простых людях - они были обслугой тех пяти процентов олигархов, которые жили за счет природных ресурсов», - рассказывает гендиректор «Белзарубежстроя» Виталий Бондарик. Зато теперь простые люди защищены так, что закачаешься: уволить человека почти нельзя - придется заплатить за 272 рабочих дня. Если задержишь зарплату в пятницу - в понедельник заплатишь больше, чем человек заработал за всю неделю. Плюс 60 праздников в году, помимо выходных и Нового года...
«Чавес - это Ленин, ну а Павлов Корчагиных здесь нет», - поделился наблюдениями директор Российского фонда жилищного строительства Виталий Крючков, имея в виду то, что трудовые подвиги здешние рабочие совершать не рвутся.
«Чавесу было очень трудно начинать - люди не понимали, что он хочет, народ был не подготовлен, потому что здесь была большая безграмотность. Так он за грамотность в первую очередь и взялся и начал всех обучать! Он давал людям возможность научиться думать. И тогда они поняли наконец, чего он хочет: чтобы люди жили хорошо», - подытожил посол Абхазии в Венесуэле Заур Гварджава. Если вдуматься в эти слова, между программой строительства социализма и Библией особой разницы нет.
Революционной романтикой в Венесуэле заразиться очень легко. Автор - не исключение...
Фото: Иван ВИСЛОВ
Команданте был феминистом
Не очень понимаю, когда венесуэльцы работают: на телеэкранах - сплошные митинги в поддержку Николаса Мадуро. Они идут по пять часов. Шесть. Восемь! Ни одного министра не застанешь в его кабинете - все дружной командой перелетают из штата в штат, как стая птиц.
Мы тоже летим - на кирпичный завод, совместный проект Венесуэлы и Беларуси, чтобы посмотреть на социализм в квадрате. Про этот завод Уго Чавес даже написал в своем Твиттере: «Сбылись мечты и ожидания рабочего класса! Теперь у нас есть свой кирпич, с венесуэльской душой и белорусской технологией. Больше социализма! Больше социалистических фабрик!»
Рабочей Мирне Эссечурие было доверено вручить Команданте шестимиллионный кирпич - что она и сделала. «Я поклялась у его гроба бороться за дело социализма до конца!» - очень грозно говорит она на камеру. Таких женщин мы видели только в кино...
В советские времена это было обязательным - найти женский типаж на сугубо мужском производстве и написать об этом очерк. Но тут случай еще более показательный, потому что у Мирны есть начальница - Карла Фермин - маленькая и тоненькая, как статуэточка. Ее трехмесячная младшая дочка спит в рабочем кабинете, старшая - лет восьми - играет у компьютера. А сама Карла строит социализм на самом крупном в Латинской Америке кирпичном заводе.
- В Венесуэле революция для женщин открыла новые возможности, потому что наш Команданте был феминистом, - говорит Карла, стараясь сесть так, чтобы в объектив камеры обязательно попала фотография Чавеса.
- Какой была Венесуэла до Чавеса?
- Не сказать, что власть до него ничего не реализовывала в социальном плане, но это было бессистемно. Например, была акция «Стакан молока ребенку». Звучит неплохо - но это не меняло социального статуса населения и не решало проблему питания.
- Как бы сложилась ваша жизнь, если бы не революция?
- Однозначно у меня вряд ли бы получилось то, что я имею сегодня в части карьерного роста. Венесуэла была бы другой - и я другой. Эти две Венесуэлы - та, что была до Чавеса, и нынешняя очень контрастируют. Мы решили проблемы базовые. Первое - минимальная потребительская корзина. Второе - образование. До прихода к власти Чавеса в стране была неграмотность, сегодня она исключена. Третье: проблема жилья, которая существовала на протяжении 40 лет, потому что в капиталистической стране все было заточено на получение прибыли. Отсутствие масштабного жилищного планирования, которое не было увязано с темпами роста населения, привело к огромному количеству стихийных строений на склонах гор. И нас наполняет гордость за то, что мы работаем именно в рамках этой программы. И революция продолжается!
Зарплата Карлы сопоставима с зарплатой московского дворника. То есть чегеваровский тезис о нецелесообразности материального стимулирования, над которым я в свое время хохотала на Кубе, где шевелиться барменов заставлял только стаканчик для чаевых, в данном случае работает. Потому что никакой материальный стимул не смог бы заставить женщину совершать подвиг без отрыва от производства, если она женщина, а не комиссар.
Когда Уго Чавес умер, стало ясно, что человека, который последние 14 лет нокаутировал весь мир, заменить некем...
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Ленин и Чавес - близнецы-братья
«Сегодня патриотический фронт включает около 32 тысяч организаций, и молодежные, и детские, - с совершенно разными оттенками идеологии. Но главное, что их объединяет, - это борьба против империализма, строительство социализма и создание общества нового типа» - слов, которые говорит мне сейчас лидер организации «Тупамаро» Освальдо Каника, мы не слышали со времен госэкзамена по научному коммунизму.
Тупамаро - индейский вождь племени инков, который когда-то возглавил партизанское движение против испанского владычества, за что и был казнен. Многие годы организация была подпольной, а ее члены носили черные маски и стволы под одеждой. Своей нешуточной пальбой в 2002 году они поддержали малочисленных военных, которые встали на защиту Чавеса, вышли из подполья и легализовались. И теперь только какой-нибудь враг революции заподозрит Канику в том, что в руках у него может быть другое оружие, кроме сборника материалов по марксизму-ленинизму.
- Чавеса можно сравнить с Лениным, который для многих беднейших слоев населения был таким же олицетворением перемен к лучшему. Нам ближе всего именно ваш Ленин и его характеристики социализма. Но, видимо, вы на своих съездах партии недостаточно хорошо исправляли ошибки, что и привело к печальному результату.
...Хорошо все-таки, что недостаточно! А то были бы сейчас производным между Китаем и Кубой. Хотя кто сказал, что это хуже нынешних демократических Греции с Кипром?
- У нас свой взгляд на демократию. Особенно мы не можем принять имперские амбиции США, - подхватывает тему историк из Центрального университета Венесуэлы Камило Вилья-Франко.
- Что касается России - мы вам очень многим обязаны в первую очередь в идеологическом плане. Традиционно мы всегда были страной, ориентированной на социализм. Потому что мы видели, как СССР поддержал Кубу, которая для нас сейчас является в определенной степени образцом.
- А вас не смущает, что Россия 20 лет назад отошла от коммунистической идеологии?
- Не смущает. У нас всегда, со времен Симона Боливара, были противоречивые отношения с США, возможно, поэтому нам интересна Россия, которая ведет независимую политику. Атаки оппозиции на чавизм и социализм XXI века исходят из того, что наш народ еще недостаточно сформирован по сравнению с кубинской нацией, которая уже поняла достижения социализма.
- Извините, я не ослышалась? - переспросила я, вспоминая пустые прилавки кубинских магазинов.
- У них огромные достижения в области медицины, спорта и в народном образовании. Надо учесть к тому же, что Куба - маленькая страна, которая продолжает свою политику в условиях экономической и политической блокады, - несколько удивившись вопросу, напомнил Камило. Крыть было нечем.
Портретов Чавеса в Каракасе столько, что, кажется, он за вами следит.
Вместо послесловия
Почему Венесуэла перемалывает человека, как молох, заставляя весь обратный перелет думать о судьбах мира, а не о том, что за перевес багажа в аэропорту совсем не по-социалистически приходится давать взятку? В любой другой идеологизированной стране ситуацию принимаешь как данность. В Венесуэле же два мира с абсолютно противоположными направляющими - мир революции и мир потребления - существуют параллельно, как два курса доллара, потому контраст отчетливее.
Посмотришь на людей, которые сжимают в кулаке правую руку, и понимаешь, что все остальное - яхты, курорты и дорогие авто - всего лишь мусор, потому что человек убежденный, каковых в наших краях не видели много лет, на порядок счастливее и благороднее человека имеющего.
Пролистаешь на экранчике фотоаппарата картинки с красными шариками и бесконечными фотографиями Чавеса, который станет (уже стал!) таким же символом времени, как Фидель Кастро или Че Гевара, - и чувствуешь, что, в сущности, между иконой и карикатурой никакой разницы нет - первое легко может стать вторым, и наоборот.
Собственно, для того чтобы понять эту простую мысль, которую человечество обдумывает последние две тысячи лет, истории и нужен был Уго Чавес.
Надо полагать, забрали его раньше срока не случайно - потому что кто-то там, наверху, решил, что на земле пришло время усвоить еще один урок. Что мы и сделали.
Автор благодарит компанию «Белзарубежстрой» за помощь в организации поездки.
Каракас - Москва.
Смотрите также фотогалерею «Венесуэла после Чавеса: Эксклюзивный фоторепортаж «Комсомольской правды»»
Читайте также:
Чавес жил, Чавес жив, Чавес будет жить! часть 1
Обозреватель «КП» Галина Сапожникова побывала в Венесуэле, котораяготовится к смене власти [фото+видео]
Вряд ли бы я купила книгу про Уго Чавеса, если б он не умер. Но получилось так: в Венесуэлу, которая отныне прочно и навсегда будет ассоциироваться с этим именем, я лечу через несколько дней после его смерти, чтобы понять, как эта страна будет справляться без своего Команданте, и просчитать, в какую сторону двинется дальше. (далее)
Вряд ли бы я купила книгу про Уго Чавеса, если б он не умер.
Но получилось так: в Венесуэлу, которая отныне прочно и навсегда будет ассоциироваться с этим именем, я лечу через несколько дней после его смерти, чтобы понять, как эта страна будет справляться без своего Команданте, и просчитать, в какую сторону двинется дальше. (далее)