Психбольницы в России будут еще гореть, так как жить там невыносимо
13 сентября в психоневрологическом диспансере в Новгородской области из-за пожара погибли 37 человек.
Фото: РИА Новости
В редакцию позвонил неизвестный, назвался жителем деревни Оскочи из Новгородской области и поведал, что дагестанская группировка взяла у них под контроль всю торговлю. А во главе у той группировки Гусейн Магомедов – директор того самого психдиспасера, где 13 сентября случился пожар, унесший жизни 37 человек. Наш спецкор Николай Варсегов отправился в Новгородскую область.
Должны мы сразу предупредить читателя, что иные истории в нашем повествовании высказаны устами самих пациентов психинтерната. И мы не беремся вас убеждать, что все, ими сказанное, есть правда, поскольку по состоянию своего здоровья наши собеседники не несут ответственности за свои слова и порой склонны к выдумкам. Однако, ежели компетентные комиссии, которые сейчас работают по пожару, захотят проверить данную информацию, они смогут подтвердить или опровергнуть изложенные здесь события.
ИВАН БЕЗДОМНЫЙ
По дороге в деревню Оскочи догнали мы на машине пешего молодого мужчину и спросили: не знает ли он, как проехать к психоневрологическому диспансеру. Попутчик согласился довезти нас до места, сев к нам в автомобиль. Он назвался Иваном и стал рассказывать про недавний пожар. В рассказе Ивана было переживание, но ни единого матерного словца – отчего я принял нашего попутчика за сельского интеллигента и решил, что он, по-видимому, учитель. Но когда Иван рассказал, что он пациент этого самого психдиспансера, то я и мои коллеги из питерской «Комсомолки» были сильно удивлены.
- Так вы же, вроде бы, человек нормальный? Почему в психдиспансере-то?
- Детдомовский я, - рассказал Иван. – А когда из детдома выписывают по причине совершеннолетия, то нам полагается по закону давать квартиры. А так как квартир на всех не хватает, то иным ставят диагнозы – слабоумие в легкой степени, и отправляют в психиатрические лечебницы. Вот так я сюда попал. Писал поначалу жалобы в разные там инстанции, но никто моим делом не занимался. Пришлось смириться. Ну а куда деваться бездомному? Все ж лучше тут, чем жить на улице. Таких как я, то есть нормальных, здесь человек пятнадцать. А остальные полторы сотни больны в разной степени. Иные – в тяжелой форме. Сейчас вот после пожара нас всех переселяют в другие лечебницы. А я очень не хочу переезжать. У меня здесь подруга Диана, она тоже нормальная, у нас с ней любовь. А еще у нас три собаки. Получится, что с Дианой нас разлучат, а собаки останутся и помрут от голода.
Психдиспансер «Оксочи» - это с десяток старых деревянных строений, одно из которых (значительно на отшибе от остальных) и сгорело вместе с людьми. Расположен диспансер в глухом отдаленном месте, так что иные работники (а работают тут порядка 130 человек) ездят сюда из дому за 20 и более километров. Работа в диспансере невеселая и нелегкая, зато зарплаты хорошие. Медсестры, к примеру, называют свою зарплату - 17 тысяч, в то время как медсестра в районной больнице получает от силы лишь тысяч 7. А врачи здесь имеют за 30 тысяч. В Новгородской области 6 подобных диспансеров. Все в отдаленных глухих местах. Впрочем, та же картина по остальной России, дабы психические больные от глаз подальше не портили радость жизни людям здоровым. А поскольку эти ветхие учреждения далеки от надзора пожарных и прочих инспекторов, то и горят они ежегодно, и обычно в пожарах много народу гибнет, так как иные больные совсем не ходячие, а другие бывают запертые в палатах с решетчатыми окошками.
ИЗОЛЯТОР ХУЖЕ, ЧЕМ ПОБОИ
По приезду в диспансер зашли мы в первый крайний барак. То оказалось женское отделение. Слева крепкая запертая дверь, за которой чьи-то истошные крики. Справа двери открыты. На малом пространстве между перегородкой почти впритык 18 железных коек. На некоторых сидели женщины разного возраста, в нелепых застиранных одежонках. По их ответам на мой вопрос «как вам живется тут?» человек бы неподготовленный вряд ли бы догадался, что у этих людей какие-то отклонения. Женщины рассказали, что днем они обычно работают на огородах и ухаживают за скотом. Вечером разрешается смотреть телевизор до 21 часа. За пределами психдиспансера по деревне гулять нельзя, но разрешается пойти в деревенские магазины, разрешается и ходить по грибы, по ягоды. Но ежели опаздываешь к отбою, то следует наказание до нескольких суток изолятора. Если кто недовольство какое выскажет, тех колют какой-то гадостью, от которой тошнит и корчит, и дикие боли в теле. Кормят же крайне плохо. На завтрак каша. На обеды простенькие супы, макароны, чай. По субботам блины бывают.
- А что вам, – спрашиваю, – на второе дают? Мясо, котлеты?
- Какие котлеты? Какое мясо?! Мяса мы даже в супах не видим!
- Почему не дают вам мяса? Ведь кроме государственного пайка у вас еще и свое хозяйство. Вы тут скота выращиваете, куда мясо девается?
- Ну этого мы не знаем, - отвечали дамы.
- У вас туалеты, смотрю я, на улице все. Как вот вы, например, - спросил я одну безногую старушку, - туда добираетесь?
- Да так и ползаю, - отвечала она. – Летом еще ничего, а зимой-то совсем уж худо.
- Вы пенсии получаете?
- Как бы да, но 75 процентов из наших пенсий перечисляется по закону в казну диспансера. А остальные 25 процентов нам. Но на руки деньги не выдают. Однако на них можно покупать в деревенских магазинах продукты под запись.
- Вино, водку под запись можно купить?
- Нет, что вы! Но мужчины, бывает, водочку добывают. Сначала купят продукты и потом обменивают их на водку. Бывает, и мы нарушаем трезвый режим, когда праздники там какие, но выпиваем совсем немного. Иначе заметят и строго накажут.
Здесь я, пожалуй что, соглашусь с таким положением – не следует пациентам выдавать деньги на руки. Иначе будут потери, кражи. Большинство здешних больных, в отличие от моих собеседниц, действительно страдают безумием, что явно видно.
- Бывает, что санитары вас бьют? – спрашиваю.
- Нет. Наказывают изолятором, а это хуже побоев. Мы вам сейчас покажем что такое наш изолятор.
Тут собеседницы попросили санитарку открыть изолятор, и она согласилась. А что и не показать? Санитарке уже бояться нечего. Директора Магомедова и еще ряд начальников все равно уволят из-за пожара. Уволят как минимум - за халатность. Санитарка открыла запертую дверь, из-за которой слышались нездоровые голоса. В нос ударила резкая вонь. В тесной комнате находились десятка два явно очень больных людей. Сумасшедших, проще сказать. Кто-то, простите, сидел на параше, кто-то прыгал и что-то кричал, кто-то смеялся, кто-то рыдал. К выходу бросилась безумная растрепанная женщина.
- Ушла, ушла! – заголосили на нее мои собеседницы.
Я же от неожиданности картины даже не сообразил этот ад человеческий сфотографировать и попросил закрыть дверь. Наверное, лучше с месяц отбыть в тюрьме, чем оказаться здесь запертому на сутки.
Директор психдиспансера Гусейн Магомедов (справа)
ИСТОРИЯ ТАТЬЯНЫ БОРИСОВНЫ
- Вот Татьяна Борисовна недавно тут в изоляторе ночь провела, - рассказали мне, указывая на тихую женщину лет шестидесяти. – Она ходила за клюквой в лес и опоздала к отбою, ну её и туда засунули.
- Как вы, Татьяна Борисовна, вообще оказались в этой лечебнице?
- Я в Новгороде жила с родителями. Работала на конденсаторном заводе упаковщицей, потом маляром. Вышла на пенсию. А когда родители умерли, осталась одна в двухкомнатной квартире. Но в 95-м году пришли девочки и отняли у меня квартиру. А жила я по адресу: улица Зелинского, 4, корпус 2, квартира … (номер квартиры мы не будем указывать. Возможно, её продали приличным людям).
- Как это квартиру отняли?
- Ко мне пришли девочки, сказали, что они из офиса и потребовали документы. Я очень испугалась. Они сказали, что я должна поехать в офис к их начальнику. Посадили меня в машину вишневого цвета. Привезли туда в этот офис. Он называется «А…т». (Упустим название офиса, поскольку у нас нету документального подтверждения этой истории, - Н.В.). Начальник этого офиса сказал: так, девочки, берите её и везите в поселок Пролетарий. Меня привезли в какую-то комнату с низеньким окошком у самой земли. Гляжу в окошечко – люди идут по улице, только ноги видны. Я заплакала: куда вы меня привезли? У меня была такая квартира хорошая. Я не хочу здесь жить. А они мне сказали: пока живи. И я осталась. А потом мне сказали, что эти девочки аферистки.
- Почему вы не обратились в милицию?
- Они мне сказали… В общем, они мне угрожали, чтобы не обращалась.
- Как угрожали? Грозились убить?
- Да. А потом меня вот сюда привезли.
Полагаю, что история Татьяны Борисовны должна бы серьезно насторожить правоохранительные органы. Как мне подсказала одна сотрудница – в психдиспансере «Оксочи» есть и другие люди с подобными судьбами. И якобы существует даже некая устойчивая система переселения одиноких и…, скажем так, простоватых пенсионеров из их квартир в психдиспансеры. Но мало ли что люди не говорят, а вот провести бы расследование не помешало бы.
ДИРЕКТОРА НАЗЫВАЮТ ПАПОЙ
- Отчего случился пожар? – спросил я директора психдиспансера Гусейна Магомедова.
- По нашему внутреннему расследованию пожар случился оттого, что один человек распустил подушку, запихал её содержимое за обшивку в комнате и поджег. А дом деревянный, старый, все вспыхнуло тут как порох. Сработала сигнализация, и машина пожарная приехала через шесть минут, но уже ничего не могли поделать.
- Поджигатель (он сам сгорел) был с тяжелым психическим заболеванием?
- Да. Он имел органическое повреждение головного мозга.
- Вы по инструкции должны отымать у таких больных зажигалки и прочие опасные предметы?
- Нет. Это нарушение прав человека.
- Скажите, вы как давно на этом директорском посту?
- Пятнадцать лет.
- Вы медик по образованию?
- Нет. Я экономист. Давно приехал сюда из Дагестана. Работал директором совхоза, парторгом. А когда начались трудные времена в девяностых годах, когда людей нечем было кормить, меня попросил глава района заступить на этот пост и помочь. Я рассчитывал тут года на два, но потом, когда вложил сюда столько сил и душу, когда эти больные меня стали называть папой, я уже не смог бросить их.
- Однако же, иные местные на вас тут жалуются. Называют вас главой дагестанской мафии. Говорят, что вы подмяли тут всю торговлю и всё такое…
- Да, сейчас уже чуть чего, сразу мафия… . Разберутся. Здесь из 130 человек работников всего восемь из Дагестана. И это мафия? На самом деле я депутат районного совета, и на последних выборах за меня 80 процентов голосов было отдано. Если бы я был такой нехороший, разве люди проголосовали бы за меня?
- Тогда что заставляет людей так наговаривать на вас?
- Да взять тех же продавцов алкоголя. Раньше знаете, какой им доход от наших больных шел! А мы это дело тут прекратили. Продавцы обозлились.
- И как же вы прекратили?
- Мы стали людям внушать: зачем вам это питьё? Лучше купите себе телефоны, велосипеды, еще чего. Потому у меня давний конфликт с продавцами алкоголя. Мы одного человека по фамилии Иванов даже с милицией поймали. Он продавал нашим больным разведенный технический спирт. Бывают у меня и конфликты с деревенскими жителями, которые нанимают наших батрачить у себя в хозяйстве: огороды копать, там, дрова пилить. А расплачиваются, опять же, алкоголем. С какой же стати я должен это терпеть? Мне не жалко, если сам наш пациент желает пойти к кому-то работать, так пусть идет. Только алкоголем его не надо поить.
- Сколько государство тратит на одного вашего пациента?
- Триста девяносто четыре рубля в сутки.
- Плюс к этому три четверти от пенсий больных идет в диспансер, и ещё у вас есть подсобные хозяйства: огороды, коровник.
- Да, мы полностью себя молоком обеспечиваем, на 70 процентов мясом. И овощами процентов на 45.
- И еще от вас часть продукции идет на продажу, если верить вашим недоброжелателям.
- Нет. Ничего мы не продаем кроме сена.
Ну уж не знаю, кому доверять: директору ли, который считает, что с питанием в диспансере полный порядок, или больным, которые якобы мяса тут и не видят?
Согласно всем положениям верить следует Магомедову, поскольку он человек здоровый, а другим нездоровым мало ли что там в головы-то взбредет. Вообще подобные заведения, как я считаю, не должны находиться в такой глуши, спрятанными от глаз общественности. Во-первых, инвалиды не должны жить в таких скотских условиях, которые мы увидели здесь в Оксочи, не должны безногие ползать в холодные туалеты и спать впритирку друг к другу. Во-вторых, по уходу за инвалидами нужны хорошие специалисты, которых в деревне ну очень мало. И, в-третьих, нужен пригляд за их бытом и за столовой со стороны всяких там правозащитников, ибо в глуши есть большой соблазн незаметно уворовать у больных людей. Не оправдываю того психа, который взял и поджёг палату, но, полагаю, что в подобных условиях и всякий здоровый мог бы сойти с ума. Наверняка, такие адские заведения будут и впредь поджигать больные.
В деревне Оксочи у магазина и по дороге встречаются то и дело пьяные безумцы из числа местных жителей. Не с кем толком поговорить. Наконец увидели мы трех трактористов трезвых на перекуре. Они разравнивали руины пожарища.
- Как, - спрашиваю, - тут у вас отношения с дагестанцами?
- Нормальные отношения, - отвечали мужики. – Дагестанцев немного, в интернате работают. Иные даже на простых должностях, кому не достались портфели.
- А вроде они здесь в деревне порядки свои наводят?
- Да не-е, не замечали за ними мы ничего такого… .
ИВАН МОЖЕТ УЙТИ, ДА ТОЛЬКО НЕКУДА
А тем временем наш Иван, который встретился по дороге, смекнул, что с помощью журналистов можно как-то бы повлиять на начальство и попросил нас поговорить с главврачом, чтобы Ивана с его Дианой никуда бы не увозили.
- Я грамотный, я небуйный, работящий, непьющий…, - перечислял Иван нам свои достоинства.
Мы встретились с главврачом Габриелем Бодкайло. Спросили: какой у Ивана диагноз?
- И у Ивана, и у его Дианы в диагнозах умственная отсталость. В свое время родители от них отказались, и они попали в детские дома. А после попали к нам.
- Они могут жить самостоятельно, если им жилье какое-то предоставить? Ведь сами они считают, что таких, как они, государство спихнуло в психдиспансер лишь потому, чтобы не давать им квартиры.
- Действительно, часть пациентов наших дееспособны. Таких человек пятнадцать. Они обладают всеми теми же правами, что и остальные люди. Но, как показывает практика, они не могут жить в той среде, в которой живем мы с вами, они не могут сами за собой ухаживать – оформлять документы и прочее. Что же касается Ивана, то он тоже дееспособен, при желании может написать заявление «прошу меня снять с госучета» и может самостоятельно выбыть из нашего интерната. Другое дело, что ему выбыть-то некуда. У него есть родственники, но они его не берут к себе. А с подругой его Дианой там все ж таки посложнее. Она признана недееспособной, и за ней нужен уход.
- Иван её очень любит, согласно его словам, и хотел бы на ней жениться и стать её опекуном. Я, говорит он, и непьющий, и работящий, и спокойный…
- Спокойный-то он, спокойный, - отвечал главврач, - но однажды ворвался в администрацию учудил дебош, часть документов у нас на клочки порвал… .
- Иван, - спросил я потом Ивана, - вы зачем дебоширили в администрации, зачем документы рвали?
- Было такое дело, - со вздохом сказал Иван, - не сдержался я. Мы с Дианой тогда ребёночка ждали, а они взяли и насильно Диане сделали аборт. Вот я и сорвался тогда. Один раз сорвался. Они считают, что Диана недееспособная, это неправда. Она всё может делать сама и детей она очень любит. А я Диану люблю и никогда не брошу её. А ещё у меня к вам просьба, я хочу к Андрею Малахову на передачу, всё про нас рассказать хочу. Вы мне поможете?
И я пообещал Ивану, что позвоню Андрею Малахову по приезду в Москву… .
***
В то же время коллега мой Алексей Мавлиев встретился в Петербурге с бывшим работником данного психдиспансера, который поведал еще о некоторых историях из жизни этого учреждения. Вот его интервью.
Психинтернат “Оксочи” спалил пациент в отместку?
Алексей МАВЛИЕВ
Бывший сотрудник лечебницы рассказал, что местные боятся говорить
- А это еще зачем? - разглядывали визитку деревенские парни, помогавшие ночью тушить психинтернат в Новгородской области.
- Мы уедем, вы останетесь. Будем на связи.
- Дорого вам в Питер звонить, - скептично заметил один из них.
Визитка пригодилась. Парни ее отдали знакомым. Звонок раздался на следующий день, как высокая делегация уехала из деревни.
- Тут полнейший беспредел творится! Прррр-осто беспредел! - звонивший представился бывшим сотрудником лечебницы. Свое имя он просил не называть. Несколько лет назад он перебрался жить в Петербург. Но в деревне у него остались друзья, в том числе, среди персонала, и дом. Добавил, что за свои слова готов отвечать. Но только не перед теми, кто “устроил беспредел”.
Встретиться договорились в Петербурге. Собеседник наш опоздал минут на десять.
- Родные на меня напали: “Тебе это надо?”, - извинился он.
- Кого опасаетесь? Директора интерната?
- Гусейн - нормальный мужик, - заверил он. - Бывший директор совхоза. Отличнейший мужик. Все дело в другом.
СЕМЕЙНАЯ БОЛЬНИЦА
Со слов бывшего сотрудника, расклад в деревне - следующий. Психиинтернат - нечто вроде градообразующего предприятия. Руководящие поста в нем занимают выходцы из Дагестана. История старая - корнями уходит в девяностые.
Директор - Сайгидгосен Магомедов, местные его называют Гусейн. Начальником лечебницы стал девятнадцать лет назад. Через три года в деревне появился его двоюродный брат - Арип (прим. автора - Магомедарип Гаджимагомедов). А вслед за Арипом потянулись и другие родственники. Подсобным хозяйством при больнице стал заведовать некий Гаджи. Из хозяйства пропали свиньи, остались коровы. Следом за Гаджи приехали его сыновья. Один плотником устроился, другой - санитаром. Есть еще такие персонажи при психинтернате как Сармат, Хайрулла, Тамасхан. Должности, у которых может и не особо “престижные”, но с широкими полномочиями.
- Водитель может сказать санитарке: “Ты уволена!” - возмущается собеседник. - И все. Они все родственники. И у них еще и жены есть, которые там работают. Помню как жену одного устраивали. Подходят к Марине, которая на кухне работала: “Свободное место есть?”. Она: “Нет”. Ей: “Марина, свободное место есть, я у тебя спросил”. Она - “Все занято”. Ей: “ Я повторяю, чтобы было свободное место, надо человека устраивать”.
- И что, уволили?
- Наверное, кого-то собирались. Но тут пожар.
- Расформируют больницу?
- Не знаю. Бастрыкин даже приезжал. Уголовные дела, следствие идет.
- И что?
- Начали всех гонять. Ты подойди сейчас к рабочему психбольницы. Никто ничего не расскажет. Скажут: “Ой-ой-ой!”. Каждый боится за свое рабочее место. За семь-шесть тысяч рублей. Кушать им охота. После пожара ко мне Лариска приходила, которая в Сосновке, где женское отделение, работала. Рассказывала, что ее хотели в понятые на обыск взять. И она сразу отказалась! Я ей говорю: “Чего это? Над вами же издеваются там?”. Но они уже не верят никому.
КОМИССИЮ ВСТРЕЧАЮТ НА “НИВЕ”
- Знаешь, из-за чего пожар возник? - интересуется собеседник. - Докопались до этого больного. Это сто два процента. А пациент им заявил: “Я вам сегодня вечером петуха пущу!”. И вот пожар.
- Откуда знаете, что был конфликт?
- Меня там не было, конечно. Персонал эту историю знает. Да и к тому же, пожар не первый раз был. Месяца два назад в Сосновке тушили изолятор. Там, где женское отделение. Пациентов в изолятор посадили. Они отомстили. Но тогда обошлось без жертв. ... С больными порой обращались жестко. Я как-то писал в Новгородскую думу об этом жалобу. Семнадцать рабочих подписали! А они все равно отмазались. Приезжала от губернатора комиссия. Они на “Ниве” ее встречали. А у самих “джипы” у всех.
- А местные что - смотрят на это на все и молчат?
- Один раз милицию вызвали, когда другой их родственник палкой избивал больных. Его уволили. На его место трое пришли.
- Еще я слышал про секс-туризм…
- Не-не-не. Такого нет. А еще насчет кормления, не верьте, если жалобы услышите. Кормят их хорошо. Гусейн за этим делом лично блюдет.
***
СПИСОК СГОРЕВШИХ ЗАЖИВО
В интернате «Оксочи», как и в прочих подобных заведениях, много людей, давно утративших связь с родными. Потому мы здесь публикуем список погибших в пожаре 13 сентября. Может быть, кто-то признает в том списке и своих близких. В этом списке нет только санитарки Юлии Ануфриевой, которая также погибла в огне, вынося на себе неходячих больных.
1. Кондратьев Николай Сергеевич, 04.12.1959 г.р.
2. Сорокин Николай Иванович, 16.12.1957 г.р.
3. Пинжин Александр Юрьевич, 19.02.1989 г.р.
4. Никишов Виктор Иванович, 09.10.1951 г.р.
5. Угольков Александр Павлович, 16.10.1958 г.р.
6. Харсеев Георгий Максимович, 02.06.1938 г.р.
7. Терехов Сергей Констанинович, 16.12.1959 г.р.
8. Попов Владимир Алексеевич, 19.02.1953
9. Кузнецов Николай Романович, 22.07.1937
10. Яковлев Геннадий Викторович, 27.11.1952
11. Павлов Владимир Петрович, 05.07.1938
12. Флотский Владимир Иванович, 24.02.1946
13. Ефимов Василий Иванович, 04.02.1936
14. Габерт Герман Юрьевич, 21.09.1965
15. Иванов Владимир Петрович, 23.05.1937
16. Строкин Андрей Викторович, 08.05.1978
17. Плотников Валентин Александрович, 12.07.1929
18. Малахов Михаил Георгиевич, 26.01.1960
19. Чвилев Юрий Сергеевич, 15.02.1930
20. Брюн Юрий Алексеевич, 25.09.1938
21. Пирожков Алексей Игоревич, 23.10.1982
22. Степанов Виктор Степанович, 19.10.1942
23. Яковлева Нина Алексеевна, 22.01.1924
24. Иванов Александр Васильевич, 07.06.1949
25. Кушмирзаев Владимир Якубович, 05.09.1946
26. Муравьёв Геннадий Иванович, 12.04.1964
27. Максимов Сергей Алексеевич, 20.07.1958
28. Зимин Виктор Петрович, 04.06.1949
29. Прокофьев Николай Михайлович, 05.12.1940
30. Афанасьев Михаил Сергеевич, 17.11.1941
31. Крылов Александр Николаевич, 11.09.1963
32. Лукъянов Сергей Николаевич, 22.02.1955
33. Васильев Аркадий Евгеньевич, 01.02.1974
34. Ионов Дмитрий Васильевич, 08.11.1938
35. Беляев Владимир Андреевич 19.08.1948
36. Романов Сергей Геннадьевич, 30.08.1968
А В ЭТО ВРЕМЯ
Санитарку сгоревшего психдиспансера наградят Орденом Мужества. Посмертно Санитарка Юлия Ануфриева спасла 23 человека в страшном пожаре в деревне Луки Новгородской области. Сама погибла, бросившись в огонь за 24-ым. За подвиг Юлии Ануфриевой губернатор Новгородской области обещал награду. Теперь стало известно, какую. Новгородское правительство направило в полпредство президента на Северо-Западе ходатайство о представлении Юлии Ануфриевой к Ордену Мужества (читайте далее)
Санитарку сгоревшего психдиспансера наградят Орденом Мужества. Посмертно
Санитарка Юлия Ануфриева спасла 23 человека в страшном пожаре в деревне Луки Новгородской области. Сама погибла, бросившись в огонь за 24-ым. За подвиг Юлии Ануфриевой губернатор Новгородской области обещал награду. Теперь стало известно, какую. Новгородское правительство направило в полпредство президента на Северо-Западе ходатайство о представлении Юлии Ануфриевой к Ордену Мужества (читайте далее)