«Моя жена. Ну, как жена… Мы не расписаны. Разве так важен штамп?»

Так ли важен штамп в паспорте? Фото: Денис Григорук

После спортивных матчей, когда 15-тысячная толпа разом покидает стадион, поймать такси становится миссией практически невыполнимой. Мы это знали, поэтому прихватили с собой машину, а в финале предложили соседям по трибуне, с которыми во время матча перебрасывались репликами, подвезти их. А уже в дороге, мило пообщавшись, решили вместе поужинать.

Плюхнувшись за столик, наш новый знакомый первым делом сообщил, что, несмотря на практически детский возраст, Он уже многодетный отец:

- Не поверите, пятеро детей - и все девочки! Скоро шестая родится - жена на восьмом месяце!

Заметив, как мы перевели взгляды на Нее, хохотнул:

- Не, это не жена!

Она тоже засмеялась, замахала руками:

- Нет-нет, я не жена!

Не жена, так не жена. Нам вообще все равно. Может, сестра. Его или жены. Двоюродная или троюродная. Составила компанию. Или подруга, лет сто знакомы. Однокурсница. Да мало ли? Какое наше дело!

- Семь лет у нас с женой не было детей! - разоткровенничался Он. - Семь! Что мы только не делали - лучшие клиники, Германия, Израиль, четыре неудачных ЭКО!

- Представляете - четыре! - поддакнула Она.

- А потом смирились. Решили взять детишек из детского дома.

- Даже в два детских дома съездили! - добавила Она.

- Три! А полетели отдыхать, пили целыми днями, ни о чем не думали, загорали, во-от таких лобстеров нам прямо на пляже жарили, красота! Вернулись домой, а ей все плохо и плохо, думали, заразу какую-то местную подхватила, поехали в больницу, говорят: беременная!

- Да, никто поверить не мог! - улыбается Она.

- Что ей пришлось пережить! Четыре ЭКО, волосы стали выпадать, врачи руками разводят… А тут без всяких врачей после первой сразу второй забеременела, потом третьей, так и рожаем по дочке в год! Решили, будем рожать всех! - весело хохочет Он.

Мы слушаем, ахаем, сочувствуем, радуемся вместе с ними. Она не сводит с Него восторженных глаз.

- Не знаю, откуда у нее силы. Пятеро детей, собака, я, сама на восьмом месяце, а все бегает, готовит, убирает, с девочками занимается, они море стихов знают, английский. Предлагал няню взять, помощницу по хозяйству, а она не хочет. Одну в сад, другую в музыкалку, третью на теннис… Младшей всего год. Без обид, девочки, но таких, как она, больше нет!

- Да, она уникум! Не знаю, как она справляется с пятью детьми. И ты еще шестой! - с улыбкой парирует Она.

- А знаете, какая она красавица? И дочки - ее копии! Смотрите! - он листает в телефоне миллион фотографий: девочки лепят пирожки, дурачатся с собакой, висят на каруселях, наряжают елку, обнимают мамин живот. И, правда, мама красавица, миниатюрная блондинка с модной стрижкой, как подросток, только вид сбоку выдает в ней женщину на восьмом месяце.

Он чмокает экран:

- Моя красавица, моя кошечка, моя Дюймовочка! После родов ни растяжки, ни килограмма лишнего, грудь - во! Скажи!

Она и говорит:

- Да, вообще не меняется. Беременность ей даже идет.

- У нее такая попка, если бы вы знали! Как вижу, так готов съесть, кусаю постоянно. Так ее люблю, не представляете! Никому не отдам!

От этого приступа интимной нежности нам становится неловко. Она отвела от него взгляд и начала менять позы, будто вдруг стало неудобно сидеть. Задела бокал с водой, невесело засмеялась. Он почувствовал падение давления в Ее настроении, взял за руку: «Ну, ты как всегда!»

- Моя жена… - продолжил Он, но тут же поправился: - Ну как жена. Мы не расписаны. Разве так важен штамп в паспорте? Скажите, ребят!

- Ну да, важен… - неохотно отозвались мы.

- Конечно, важен! - перебила Она. - Я тебе всегда это говорю, а ты!..

- А что это для тебя поменяет? - огрызнулся Он. - Я для вас и так все делаю, ни в чем не нуждаетесь, если нужно - жизнь отдам и почку. А ты печать требуешь!

- Да все меняет! Ответственность за человека!.. - крикнула Она и тут же, споткнувшись, замолчала. Выразительно посмотрела Ему в глаза. Печать, видно, любимый предмет их споров. Они знают этот разговор наизусть, Ей не нужно ничего произносить вслух, Он бесконечно отвечает шаблонами.

- Я сказал, что женюсь на ней, когда Она похудеет! - сказал Он нам.

- Я скинула уже двадцать три килограмма! - сказала Она. - Осталось восемь.

Мы понимающе кивнули. Что такое минус двадцать три кэгэ, мы понимаем. Остальное не очень, но спросить неудобно, любопытство - не наш конек, психоанализ тем более.

- Я хочу красивую свадьбу, - сказал Он. - Чтобы Лепс пел. На островах или в замке, пока не решил. Хочу надеть смокинг, чтобы невеста в белом платье, шлейф метра три по песку, чтобы дочки, как ангелочки, его несли. Представляете, как это красиво!

Представляем. Особенно Она. В Ее глазах нет ни тоски, ни печали, лишь участливая нежность. Она не роковая красавица, не рыжая бестия, не длинноногая блондинка. Симпатичная, каких много. Полновата, кругловата, с девичьими веснушками и жесткими кудрями. Заметно не уверена в себе, но ведет себя так, будто они вместе и заодно. Близкие и родные. Он такой породы, что поделать. Эгоист. Хулиганистый мальчишка, игривый щенок. Запутался в двух женщинах как в трех соснах. Она прощает все: и первую женщину, и любовь к ней, потому что их шансы равны - 50/50. Она приняла эти правила игры, по одной только Ей ведомой причине. Во имя любви? Удобства, привычки, благополучия? От одиночества? Или даже не заметила, как вляпалась, увязла в этой зловонной жиже по самую шею, и не может ни вдохнуть, ни выбраться? Или же просто укрылась в окопе в ожидании сигнала атаки, и количество жертв в борьбе за личное счастье Ей не важно? Или тихо ждет, когда Он поймет/подрастет/когда там все само закончится? Жизнь иногда сложнее, чем кажется. Я так ничего и не поняла.

Мы проводили их до отеля. У входа Он глянул на часы и схватился за голову:

- Нам пора! Вдруг она захочет позвонить в номер, а меня нет. Не хочу ее расстраивать.

Он притянул Ее к себе, нежно чмокнул в губы, подхватил на руки и понес в отель.