Путешествие по Центральной Азии: Хороший муж, хороший дом – что еще нужно, чтобы встретить старость?

Сергей Пономарев отправился в новое путешествие

Фото: Сергей ПОНОМАРЕВ

На когда-то обширном континенте русского (тогда еще советского) мира после случившихся четверть века назад страшных политико-тектонических сдвигов произошел раскол. Образовавшиеся на окраинах бывшего СССР островки дробились и съеживались, пока наконец не превратились в осколки.

Как живут теперь русские - не только по национальности, а по личной самоидентификации? Что происходит на этом разбросанном по бывшим советским окраинам архипелаге? За ответом я отправился в путешествие по самым крупным его островам - в Узбекистан и Киргизию.

ЖИЛА ЗДЕСЬ ВСЕГДА. ЗДЕСЬ И РОДИЛАСЬ…

В летящем из Москвы в Ташкент аэробусе Узбекских авиалиний, под завязку забитым джинсово-лаковыми гастарбайтерами, которые возвращаются на короткую новогоднюю побывку в родные кишлаки, единственные, кроме меня, русские – пожилая пара. Соседка Людмила, улыбчивая женщина лет 60, как позже выясняется, преподаватель математики в колледже, живо интересуется:

- Вы в Ташкент впервые?

- Нет, уже бывал, но очень давно. Еще в советское время.

- Тогда вы город не узнаете. Совсем другой теперь Ташкент. Современный. Мы и сами его не узнаем...

- А вы давно живете в Узбекистане?

- Всегда. Здесь и родилась.

Дворцы в центре узбекской столицы почти все время пустуют

Фото: Сергей ПОНОМАРЕВ

Моя соседка из числа тех узбекских русских, которые другой родины не знают: ее отец еще в 30-х годах прошлого века приехал, чтобы осваивать Голодную степь, поднимать местную целину. Мать привезли в 1942 году в эвакуацию.

- А сейчас откуда?

- Родственников навещали. Но только неделю и выдерживаем. Нет, мы домой!

- Уезжать из Ташкента не собираетесь?

- Ни за что! Некуда и незачем! У меня здесь дом, еще родительский с 1957 года. После землетрясения трещина пошла, но мы его отремонтировали, а недавно расширили. Там сад и огород. И у мужа здесь дело - он автоперевозками занимается...

- Но вы же русская. Как вообще к русским в Узбекистане относятся?

- Очень хорошо. Я вот ни слова по-узбекски не знаю - как-то не было необходимости, раньше-то узбеки сами стремились русский выучить, - но никаких проблем из-за этого не испытываю. Люди моего возраста говорят по-русски практически все, молодежь, конечно, похуже, особенно приехавшие из кишлаков.

- Говорят, в 90-е очень много русских уехало...

- Кто-то уехал, а кто-то и возвращается. Лично меня эта ситуация не коснулась.

В сквере в центре Ташкента редкие посетители-интуристы могут купить картины местных художников

Фото: Сергей ПОНОМАРЕВ

Людмила, видимо, принадлежит к числу тех почти 40 процентов русскоязычного населения страны, которые по данным опроса российского МИДа (он проводился два года назад) считают Узбекистан единственной родиной и ничего менять не хотят. В самом деле, хороший муж, хороший дом – что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?..

Но большинство-то “нетитульных” жителей этого государства думают совсем по-другому: судя по тому же опросу, больше 60 процентов русских в Узбекистане мечтают уехать...

“ЭТО ВЫ УВЛЕКАЕТЕСЬ, А МЫ – ВЫЖИВАЕМ”

В прелестном даже зимой центре Ташкента, где сквозь голые ветки чинар блестят цветным стеклом дворцы всевозможных конгресс-холлов – их используют по случаю и по назначению два-три раза в год, не чаще, - в любое время суток пустынно. Только сотни милиционеров в зеленых бушлатах – они досматривают сумки и обыскивают тебя у входа в подземный переход, охраняют металлические барьеры, закрывающие невесть что и непонятно почему. “Стой! Сюда не ходи – туда ходи!”.

На центральной площади Независимости (раньше она называлась площадью Ленина и считалась самой большой если не в мире, то в Советском Союзе точно) только достаю камеру, собираясь сфотографировать вывески министерства финансов, как звучит свисток милиционера. Нельзя! Стратегический объект!

Роскошные станции метро в стилистике позднесталинского классицизма – с мрамором и люстрами “ай, брат, чего скупиться, однова живем”. Пассажиров немного – так что стоящие на входе другие милиционеры вполне успевают, не создавая заторы, осмотреть сумки, даже дамские, и проверить каждого металлодетектором. Снимать, ясен пень чинары, тоже нельзя! Стоит удовольствие проехать на узбекском сабвее в типично московском вагоне Мытищинского завода недорого – всего 1000 сумов, или около 12 рублей на наши деньги.

Беспрецедентные и демонстративные - чисто по-азиатски - меры безопасности. Сколько агентов в штатском, можно только догадываться…

На бульваре, что расположился как раз напротив комплекса зданий Службы национальной безопасности (СНБ) – видимо, чтобы приглядывать было проще, - вижу несколько иностранцев. Это местный “бродвей”, ташкентский Старый Арбат и одновременно блошиный рынок антиквариата туземного разлива, где торгуют картинами и всяческой дребеденью типа хрустальных бус, чеканки с олимпийским Мишкой и наборами монет, старых советских рублей и вышедших из обращения узбекских сумов периода ранней независимости.

Типичный набор блошиной дребедени на ташкентском “бродвее”

Фото: Сергей ПОНОМАРЕВ

Николай Петрович, он что-то типа старосты и неформального лидера, в прошлом офицер, ветеран боевых действий в Анголе (за это ему здесь добавку к пенсии не платят), на вопросы отвечает неохотно:

- Вы так подрабатываете?

- Кто-то подрабатывает, а мне выживать надо.

Отставник твердо намеревается уезжать. Куда? В Краснодарский край: там и климат похожий, хотя здесь пожарче и посуше, а там повлажней - все-таки море рядом.

Я когда узнал, что там тутовник растет, аж удивился!

И когда же собираетесь переезжать?

Для начала надо материальную базу создать, деньжат немного подкопить. Я уже в 2004 году предпринял первую попытку. Не получилось. Но обязательно будет и вторая. Если уж решил чего сделать, надо доводить до конца. Здесь нам не жить!

СПРАВКА «КП»

Переселение русских в Туркестан шло несколькими волнами. Сначала, в XIX веке, во времена генерала Скобелева, вместе с русскими войсками и чиновниками колониальной администрации пришли безземельные крестьяне из центральной России. В 20-30-е годы прошлого века в эти хлебные места от голода и спасаясь от репрессий потянулись представители "враждебных классов" – бывшие дворяне и купцы, священнослужители, кулаки. А в годы войны вместе с эвакуированными в тыл заводами приехали инженеры, техники и квалифицированные рабочие, многие остались здесь и после войны. Самая большая волна переселенцев была во второй половине XX века: рабочие и инженерные кадры ехали на заводы и фабрики по направлению. Последний ручеек переселенцев был в 1966 году, когда в Ташкент после страшного землетрясения отправилось восстанавливать город чуть ли не пол-Союза.

В лучшие годы русских в Узбекистане насчитывалось почти два миллиона человек, а вместе с татарами, казанскими и крымскими, турками-месхетинцами, украинцами, белорусами, немцами, евреями и прочими “нетитульными” народами – 2,7 миллиона. 15 процентов всего населения. Два года назад русских оставалось уже только 800 тысяч. Сколько сейчас их в 30-миллионной стране, не знает никто. Может, 500 тысяч. Может, еще меньше.

В следующем репортаже разговор пойдет об узбекских ценах и экзотической местной финансовой и валютной системе.