«Дюнкерк»: Британцы и смертные танцы

Фото: film.ru

Рейтинг фильма

Собственно, никто и не ждал, что «Дюнкерк» выйдет слабым фильмом. Режиссер, сумевший растворить комикс в реальности, уж из реальности точно должен был нарезать ремней. Да под Циммера. Да глазами оператора «Интерстеллара». Тут уж даже Альцгеймер с Паркинсоном поставили бы на «зеро» — у казино не было шансов проиграть. И казино сорвало куш. Нолан внедрил в кинотеатры не фильм — цельнометаллическую глыбу атмосферы, от которой глаза слезятся, а под ложечкой сосет. Люди, ландшафты, звуки — все прекрасны. И вместе они способны вывернуть рубероидом наружу не только пацифистов, но и завзятых милитаристов. Потому что такой мохнатой идиосинкразии к войне нам не транслировали со времен Элема Климова. Безысходность, мрак, дичь и сполохи героизма поверх животной жажды жизни. И пусть приморский Нолан проигрывает приморскому Спилбергу в натурализме и кровожадности, он увесисто бьет старшего товарища эмоцией. И вам просто необходимо испытать этот удар на себе.

***

Холодный май 1940-го. СССР, поверив Риббентропу, жадно ассимилирует Прибалтику с Бесарабией. До плавающих в Перл-Харборе бескозырок тоже еще далеко. На промозглых пляжах Дюнкерка судорожно жмется британский экспедиционный корпус вперемешку с остатками французской армии, которых гитлеровцы разбили наголову и прижали к морю. Почти 400 тысяч душ — без права на спасение и милосердие. И хотя Альбион буквально виден с французского побережья в бинокль, надежды на него туманны. Впереди враг, за спиной соленая вода. В небе, аки грифы, барражируют «юнкерсы» и «хейнкели», отправляя на дно крупные корабли, предназначенные для эвакуации войск. Остается пропадать.

Однако есть еще в британских селеньях молодцеватые «спитфайры». Да и гражданское население по первому зову готово хоть на плотах пересечь Па-де-Кале ради спасения обезумевших от желания жить соотечественников и союзников. Чем все закончится, знает любой, кому не лень было историю учить. А вот как дело было — предлагает пофантазировать Кристофер Нолан.

Фото: film.ru

Да, штудировать по этому фильму историю получится вряд ли — Нолан создал свой особенный пространственно-временной континуум, в котором реальность несколько прогибается под художественные задачи. Ну и что?! Этой вашей реальности и за окном навалом, а вот нолановские штудии дают не так уж и часто. Топонимы, омонимы и паронимы соблюдены — и слава богу. В остальное рекомендуется погружаться с головой, впитывая кожей. Впрочем, «Дюнкерк» и сам наваливается на зрителя с первых минут, безжалостно разъедая любой крепости щиты. И уже там, внутри, у вас не будет возможности увильнуть от катарсиса.

Это мощь. Потусторонне гудение Циммера, дикие глаза малоизвестных британцев с непроизносимыми фамилиями, безучастная морская гладь и свинцовые небеса, взрезанные несущими смерть крыльями. Под таким прессом невозможно устоять — и даже усидеть под ним малореально. Нолан крупными горстями швыряет в экран свое мастерство драматурга, визионера и инквизитора, насыщая кадр натянутым нервом, по которому циммеровские смычки раз за разом напиливают предчувствие Апокалипсиса.

Фото: film.ru

Это жуть. Не в том мясном понимании, в котором она прижилась в любом фильме, где стреляют и режут живых человеков, а в каком-то мучительно-экзистенциальном. Как бы вы повели себя, если бы вдруг поняли, что сейчас вас не станет и больше не будет никогда? Не отвечайте — взройте себя. То что на словах мы все — самоотверженные томы харди, никто и не сомневался. Но вот в реальной ситуации абсолютное большинство, наверняка, потеряет человеческий облик и будет всеми конечностями цепляться за утекающие сквозь пальцы минуты. Если надо — воруя эти мгновения у окружающих. Вот эта жуть будет пострашнее обугленной человечины. Нагнетание и проникновение — все два часа вы будете впитывать самого безжалостного Нолана из всех.

Фото: film.ru

Это отторжение. Бессловесное, бессмысленное и беспощадное. Такое до сих пор было доступно только Гаспару Ноэ. Но нолановская необратимость оказалась на порядок сильнее. И хотя, входя в кинотеатр, мы твердо знаем, что в результате операции «Динамо» на британскую землю доставят почти 340 тысяч мокрых, напуганных, измученных людей в военной форме, тут все равно кажется, что все умрут. Вот прямо сейчас — некрасиво и бессмысленно — как обычно и происходит на войне. И любое нутро противится этому — достаточно мощно, чтобы испытывать буквально физический дискомфорт от происходящего на экране.

Фото: film.ru

Это восхищение. Восхищение Ноланом, сумевшим собрать в кулак такие разные ощущения, и кулаком этим растереть в прах даже гипотетических хейтеров (инопланетяне иногда случаются). Ноланом, размашисто, хлестко и проникновенно нарисовавшим массовые бегство и панику, которым хочется аплодировать, как величайшему военному подвигу в истории. Это тот случай, когда труса не празднуют, но им живут. И выжившие всегда оказываются лучше погибших. Восхищаться также следует и оператором Ван Хойтема, который скупыми грузными красками выдал такую палитру, что позавидует любой ЛСД-приход. И техническим специалистам, которые 90% эффектов по нолановской традиции сделали вручную, а не нарисовали на компьютере. И Циммером, два часа мучительно тянувшим зрительские кишки наружу. И актерским составом, в котором безымянные молодые британцы бугрятся вровень с Харди, Райлэнсом, Браной и Мерфи.

Фото: film.ru

Это понимание. Понимание, что нет в мире однозначных вещей. Что сбежавшая армия может быть героической. Что уцелевшие в мясорубке способны повернуть ход истории. Что страх смерти отнюдь не похож на жажду жизни. И что судить крыс, бегущих с корабля, имеет право только крыса, с корабля не сбежавшая.

Все это Нолан — большой и непоколебимый. И «Дюнкерк» — великий и ужасный. И эта пара убедительно доказывает, что даже «данс макабр» может быть человечным. По крайней мере, куда более человечным, чем мир, в котором он происходит.