Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Общество19 марта 2018 10:43

Мария Метлицкая: От тоски помогает мамин борщ, ближний круг и сливовый джем

Самый оптимистичный автор нашей литературы рассказала, как искать счастье и в каких точках столицы радости больше
У Метлицкой удачно сочетается и дыхание большой русской литературы, и любовь к маленькому человеку

У Метлицкой удачно сочетается и дыхание большой русской литературы, и любовь к маленькому человеку

В эту отвратительную весну, когда того и гляди прилетят не грачи, а пингвины, корреспонденты "КП" тоже впали в тоску. Но ненадолго. Потому что в руки попала книга рассказов Марии Метлицкой. Несколько лет назад в самолете один успешный бизнесмен совал ее "Пятый постулат", признаваясь, что читает Метлицкую взахлеб. Смущенно признаваясь, вроде, бабья литература-то.

Но бабье бабьему рознь. У Метлицкой удачно сочетается и дыхание большой русской литературы, и любовь к маленькому человеку и - самое главное - совершенно несвойственный нашей русской прозе оптимизм. Нисколько не удивительно, что по итогам прошлого года автор вошла в тройку самых продаваемых авторов "Эксмо". Словом, захотелось немедленно познакомиться с автором. Даже не в целях интервью. А так... посоветоваться.

— Мария, я вообще-то всегда думала, что вы пишете уже лет сто…такая вся из себя классик, чуть ли не с Токаревой начинали. И тут выясняется, что, вы, можно сказать, молодой писатель…

— Ну как молодой? Относительно молодой. С Токаревой не начинала, но все-таки лет семь-восемь в активном режиме пишу, 25 книг уже, хотя я толком не считала.

— Ага, то есть, вы хотите сказать, что семь-восемь лет вас никто не знал, а сегодня — бабах — и вы в топе продаж, на третьем месте. Как это возможно?

— А бог его знает! Удача, везение, счастливая писательская судьба. Ну и ещё, наверное... читатель ведь не дурак, обмануть невозможно. Говорю-то я про «вечные» темы - предательство, верность, любовь, старики, дети, болезни и, увы, смерть. О том, что свойственно думающему и чувствующему человеку.

— Давайте по чесноку. Вас Токарева продвинула?

— Параллельно получилось. У меня все началось после драматических событий. Нужно было себя чем-то занять. Стала писать рассказы. От руки, компьютером не умела... Дала подружкам почитать, мужу… Может, они меня любили просто… но сказали, нам сильно нравится, надо показать в издательстве. И так мы мамой поехали на сентябрьскую ярмарку ММКВЯ... Это я сейчас на выставках уже звездю помаленьку, а тогда ходила забитой такой, стеснительной женщиной с дискеткой, и говорила: вот здесь у меня пять рассказов... А мне отвечали: идите отсюда.

— А ведь вы в непопулярном жанре еще работали. Рассказы были в загоне, их никто не читал.

— Да-да, мне так и говорили, не наш формат, это никто не будет читать. Но все-таки повезло и первую книжку взялись уже издавать. И тут моя знакомая, врач, у которой Токарева лечилась, показала ей три моих рассказа. Та прочла и говорит: «пусть эта девочка мне позвонит». Ей отвечают: «эээ, там не девочка, а тетка». «Ну тетка так тетка, все равно пусть звонит», — разрешила Токарева.

Я позвонила. А она мне сразу в трубку: «Ну, во-первых, вы — писатель». Можете себе представить?

— Могу. Она женщина с юмором и нежадная на похвалу.

– Да? Ну хорошо. Короче говоря, Токарева меня пригласила к себе. И вот я иду по тропинке к дому, и она выходит. Я сразу: «Ой, у меня инфаркт будет». А она: «Да ладно тебе». Сели трепаться, она давай кормить. Излет лета, красота. Она общительная, хохотушка...В общем, подружились. Потом Токарева написала несколько слов для первой книги и эти слова сыграли большую роль. Многие потом говорили, что взялись меня читать, благодаря рекомендации Токаревой. Ну а когда книга вышла, я принесла ей и она написала: «победителю-ученику от побежденного учителя».

— Ваше занятие — это что для вас: хобби, времяпрепровождение?

– Ремесло, скорее. Многие воспринимают это слово отрицательно, Ах, как можно о высоком сказать «ремесло», ремесло — это у сапожника. А для меня — нормальное, рабочее слово. Ремесло — это то занятие, где все привычно.

— Не все глаза закатывают. Каролина Павлова про поэзию сказала: «моя напасть, мое богатство, мое святое ремесло.

— Вот! Я не помню, но совершенно согласна.

— Вы же как поэт начинали?

— Нет, у меня никогда не было этих амбиций, хотя поэзию люблю и пописывала лет с 13. Стихи я могла писать только когда была влюблена. Раньше это случалось частенько, а теперь, сами понимаете… Разве что поздравительные, на юбилей, на свадьбы...

— Но то, что вы врач - правда?

— Да, терапевт, но мне неловко об этом говорить. Давно потеряла профессию, работала только 7 лет, потом в девяностых, после рождения сына, засела дома… Какой я теперь врач, только своих лечу.

— Еще какой врач! Оптимизм в литературе - очень редкое явление. Еще Велимир Хлебников жаловался, что у отечественных писателей произведения такие, что хочется пойти и застрелиться. А ваши книги — очень оптимистичные и духоподъемные. Там каждая одинокая женщина обязательно обретает счастье.

—Я не ставлю перед собой задачу написать рассказ с оптимистичным финалом. Как получается, это от моего настроения зависит. Конечно, спрашивают, почему у меня голливудские финалы. А я не знаю, почему.

— Я полагаю, что не от хорошей жизни.

— Жень, ну мы все помним, как Зощенко пришел к психологу с жалобой на депрессию. Психолог ему сказал, почитайте Зощенко.

— А он сказал: «я и есть Зощенко» и заплакал.

— Совершенно верно. Мне это состояние хорошо знакомо, к сожалению. Я не оптимист, я реалист. Заставляю себя верить в хорошее, но вообще к шестидесяти годам быть оптимистом — нонсенс.

— Петрушевская, чтобы добыть материал для нового рассказа — надевает шляпу и идет в народ. А вы что надеваете?

— Боже, где шляпа и где я. Не иду в народ. Сама не знаю, как все происходит. Отдыхаю от бренных дел, курю в ванной и вдруг — раз, вспыхивает что-то и понимаешь: что-то получится.

— Друзья не обижаются, когда себя узнают?

— Во-первых, у меня процентов на 80 все придумано, а если где-то прихвачено, то я стараюсь быть тактичной. Имен не называю, обидеть не стремлюсь. Потому что слово «друзья» подразумевают любовь и уважение.

— Судя по вашим рассказам, самое счастливое место в Москве — это окрестности стадиона Динамо. У ваших героинь там вечно что-то хорошее случается. Меня это радует, я как раз работаю поблизости.

— Дело в том, что я выросла в том районе. Родилась на Петровке, в коммунальной квартире, где жило 13 семей. Потом мы переехали на Сокол. Там родилась моя сестра, там я пошла в школу… И там был замечательный двор, настоящий двор. Не потому что я брюзжу, а потому что таких больше нет. Огромный, зеленый, безопасный, с флоксами и астрами. Мы играли в классики, делали секретики. С девочками из этого двора мы до сих пор дружим. Полвека дружим, с ума сойти!

— О, так вы коренная москвичка? У коренных принято ругать изменившуюся Москву. А вы почему-то не ругаете. Одна ваша героиня приезжает в Москву из-за рубежа и восхищается городом, мол, как классно сделали, выглядит совсем как Европа.

— Да я признаю, что Москва стала центром вселенной и что это очень красивый город. Но по старой, уютной, спокойной и зеленой Москве все равно грущу. Я понимаю, что эволюция неизбежна, что тоска моя сродни тоски о молодости. Но все-таки это не та Москва, которую я любила и по которой скучала. Потому продала квартиру и уехала за город.

— Раз уж мне так повезло и я разговариваю с врачом, хочу проконсультироваться. Что делать, если грустно, если весна никак не наступает и настроение соответствующее...

— Что делать? Это нормальное состояние для думающего человека. Вам живется тяжелее, чем нашему поколению, это очевидно. Но спасаемся тем же, чем и всегда. Спасает ближний круг. Спасают единомышленники, друзья. Спасает семья, спасают наши старики. И ощущение того, что ты не идешь против совести.

— А еще борщ со сметаной, в который смотрится одна ваша затюканная жизнью героиня и вдруг понимает, что все хорошо.

— Конечно! И борщ мамин помогает, и картошечка, и помидоры, и астры под окном.

— Мария, вы прям Розанов. Он на вопрос, что делать — отвечал, летом нужно чистить ягоды и варить варенье. Зимой - пить чай с вареньем.

— А вы что думали! Кстати, я не фанат варенья, но, открою тайну. Лучше всего от тоски спасает джем. Густой советский сливовый джем…