Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+5°
Boom metrics
Общество26 марта 2019 4:30

Мужчина из Мурманска спас жизнь двухлетнему малышу из Карелии в самый последний момент

Они не были знакомы, но теперь в жилах ребенка течет его кровь, а Евгений Моисеев считает малыша еще одним своим ребенком. Как это произошло - читайте в специальном репортаже “КП”
Светлана ШУВАЕВА
Евгений Моисеев считает Мирослава еще одним своим ребенком

Евгений Моисеев считает Мирослава еще одним своим ребенком

Фото: Предоставлено героем публикации

Евгений Моисеев, крановщик торгового морского порта Мурманска, вступил в регистр доноров костного мозга в 2015 году. Кадровый донор Евгений сидел в коридоре станции переливания крови, когда на стену напротив вешали агитационный плакат, призывающий вступить в регистр доноров костного мозга.

“Я как раз заходил к врачу-трансфузиологу, она и спросила, не хочу ли я вступить. Дала буклетик, я почитал, что к чему и почему, и согласился”, – вспоминает он.

Евгений сдал 9 миллилитров крови на типирование. Столько нужно лаборатории, чтобы определить HLA-фенотип человека. Расшифрованные данные внесли в регистр, где они хранились в ожидании совпадения. То есть момента, когда костный мозг конкретного донора станет последним шансом на спасение чьей-то жизни. Евгений тогда не знал наверняка, потребуется ли его помощь когда-нибудь. Вероятность совпадения для неродственных донора и реципиента – 1 случай на 10000, примерно, как в лотерею выиграть. Но генетический близнец (так называют людей, чьи генотипы идентичны) Евгения нашелся через полгода.

Евгений Моисеев вступил в регистр доноров костного мозга в 2015 году

Евгений Моисеев вступил в регистр доноров костного мозга в 2015 году

Фото: Предоставлено героем публикации

Почти в то же самое время, в пятистах километрах от Мурманска, в маленьком карельском городке Кемь двухлетний Мирослав Фалеев заболел острым лейкозом. В родном городе не сразу поняли, что с мальчиком, но в отделении гематологии Петрозаводска сразу поставили смертельно опасный диагноз.

"Я сначала не понял, что это значит. Ну, лейкоз и лейкоз. Что это такое? Начал читать, конечно, и увидел, что это рак. Рак крови. Вот тут уже не по себе стало”, - рассказывает Виталий, отец Мирослава.

Полгода Виталий провёл с Мирославом в больнице: полгода химиотерапии, капельниц, уколов и надежды на полное выздоровление. Врачи считали, что шансы полностью поправиться у Мирика очень высокие. “Потом был двухнедельный перерыв, [Мирослав две недели жил] без всяких лекарств, после этого [врачи]сделали контрольную пункцию, и оказалось, что у нас рецидив. И, значит, только один способ лечения остался – пересадка [костного мозга]”.

Сначала протипировали ближайших родственников. Не подошёл никто, даже родные брат и сестра. По статистике фенотип родителей обычно совпадает только наполовину, этого недостаточно для успешной трансплантации. Братья и сёстры подходят лишь в 15% случаев. Мирику начали искать неродственного донора. К счастью, совпадение нашлось в Национальном регистре. Это большая удача. Потенциальных доноров и сейчас там очень мало – 97 тысяч, а в 2016 году было и вовсе 45 тысяч. Для сравнения – в регистрах Германии и США, в каждом, по 8 миллионов потенциальных доноров костного мозга! Так что Мирослав тоже, можно сказать, выиграл в эту лотерею. Поиск и активация донора в зарубежных регистрах стоит, в зависимости от страны, десятки и даже сотни тысяч долларов. В Национальном регистре эта процедура около полумиллиона, и оплачивают ее зачастую российские фонды. К примеру, Русфонд, создавший Национальный регистр доноров костного мозга им Васи Перевощикова, пообещал оплатить активацию донора всем, кто в этом регистре его найдет.

Примерно через полгода после вступления в регистр Евгению Моисееву позвонили. Первый вопрос процедуры активации донора всегда – не передумал ли человек. Бывали случаи, и пациенты погибали.

“Я, естественно, согласился, – Евгений говорит об этом решении, как о само собой разумеющемся, – У меня тогда младший сын, Савушка, менингитом очень сильно переболел. Его, скажем так, вытащили с того света. И я должен был, даже не должен – обязан отплатить, кому-то так же помочь”.

Евгений - сам отец. Поэтому на боль родителей мальчика откликнулся нераздумывая

Евгений - сам отец. Поэтому на боль родителей мальчика откликнулся нераздумывая

Фото: Предоставлено героем публикации

Кому именно он помогает, мужчина не знал. Ни донорам, ни реципиентам не сообщают подробностей. На тот момент Евгений уже многое знал о донорстве костного мозга, и самое главное, что процедура эта совершенно не опасная.

У Евгения, как он сам с гордостью говорит, прекрасная семья: красавица-жена, двое сыновей – Лев и Савва, две большие добрые собаки и кошка. Семья единогласно поддержала решение мужа и отца. На работе, в порту, тоже – отпустили на несколько дней, перекроив жёсткий посменный график. Евгения тщательно обследовали – убедились, что здоров и полностью подходит по фенотипу мальчику.

Мирослава в это время готовили к пересадке. Проводили противорецидивную химиотерапию. На момент трансплантации реципиент должен быть в ремиссии. Хотя бы на короткое время, но здоров. Однако даже после курса жёсткой “химии” бласты в крови мальчика вновь появились почти сразу. Тянуть с трансплантацией было некуда. “Если бы тогда не нашёлся донор, ребёнка бы уже не было”, – Виталий говорит об этом так, словно всё это происходило не с ними, будто это был страшный сон, кошмар. Это был действительно последний шанс на спасение, и Мирик его не упустил.

“У меня спросили, соглашусь ли я сдать [костный мозг] не аппаратным способом, а операционным, из тазовой кости. Заведующая отделением трансплантации объяснила, что реципиенту плохо, ему нужны более чистые клетки. Я согласился, – вспоминает Евгений, – хоть и не рассчитывал на это”.

Обычно донор может выбрать один из двух способов забора костного мозга. В первом случае нужно несколько дней принимать специальные препараты, которые выгоняют большое количество стволовых клеток в кровь. Потом эти клетки отфильтруют, прогоняя кровь через аппарат. Выглядит процесс почти как обычный забор крови из вены – из одной руки кровь берут, в другую тут же возвращают. Большинство доноров выбирают этот путь: смотрят сериалы, читают книги. Второй способ – под общим наркозом в операционной делают несколько проколов в тазовой кости, чтобы взять нужное количество кроветворных клеток.

“В день операции меня попросили поплотнее позавтракать. Саму операцию не помню, проснулся, когда уже всё закончилось. Ну, болела поясница, – пожимает плечами Евгений, – именно те места, где делали проколы. Дня 3-4. Не сильно, обезболивающие принимать не пришлось. Я буквально несколько дней ещё в Петербурге провёл, меня обследовали, убедились, что всё хорошо, и отпустили домой, в Мурманск”.

Для Евгения на этом всё закончилось. А для Мирослава началась новая жизнь. В соцсетях его родители написали:

“Сегодня в 15:30 нашему Мирику сделали пересадку стволовых клеток (ТКМ) от неродственного донора. Сегодня у Мирослава второй день рождения, именно так говорят доктора, которые нас лечат! Да и мы тоже так считаем. Теперь предстоит долгий процесс восстановления, перестройки всего организма, так называемый "запуск" всей системы. О доноре известно лишь то, что он мужчина и весит 80 кг, эта информация закрыта! Спасибо этому человеку, этому спасителю за надежду, которую мы обрели сегодня! Он подарил шанс на выздоровление нашему Мирику. Как же это замечательно, что можно помогать таким образом детям и взрослым. Спасибо, Человек, тебе за жизнь, низкий поклон! Очень хочется, чтобы наш Донор прочитал эти строки. Кто знает, мир поистине тесен”.

Родители Мирослава после всего, что пережили, вступили в регистр

Родители Мирослава после всего, что пережили, вступили в регистр

Фото: Предоставлено героем публикации

Узнать информацию друг о друге донор и реципиент могут только через два года после процедуры, по обоюдному согласию. Когда подошёл срок, Евгений Моисеев написал письмо и передал его через координатора Национального регистра костного мозга. “Что я хочу встретиться, если вы, конечно, не против", и подписался просто: “тот человек, который вам немного помог”.

Через два дня пришло ответное письмо. Фалеевы тоже хотели познакомиться. Сначала созванивались, переписывались в соцсетях. А потом Евгений купил подарок - огромный сборный мачтовый фрегат, и со старшим сыном Львом поехал в гости.

“Доехали, в принципе, быстро. Часов 6-7 туда ехать. Вообще, я бы и во Владивосток полетел, выбрал бы время, – Евгений улыбается. – Нашли дом, подъезд, позвонили. Нет, страшно не было. Волнительно! Как будто экзамен сдаёшь какой-то. Виталий открыл: “Проходите! Мирик, иди поздоровайся, это дядя Женя”. Мирик сначала стеснялся, а потом бросился обниматься”.

Евгений с сыном и Мирославом - для него мальчик стал по-настоящему родным

Евгений с сыном и Мирославом - для него мальчик стал по-настоящему родным

Фото: Предоставлено героем публикации

На этих словах Евгений явственно шмыгает носом. Потом мальчишки убежали играть, а взрослые пошли на кухню, за накрытый стол. Разговаривать. Сидели долго, было что обсудить. С тех пор дружат. Евгений считает Мирослава третьим сыном, по крови. Мальчик удивительно похож на Льва и Савву. Ему сейчас пять лет, он пока не понимает, ни то, как тяжело болел, ни то, чем обязан дяде Жене. Но, когда подрастёт, родители обязательно расскажут.

Мирослав, можно сказать, выиграл в лотерею - получил шанс на жизнь

Мирослав, можно сказать, выиграл в лотерею - получил шанс на жизнь

Фото: Предоставлено героем публикации

Евгений говорит, что он – настоящий северянин, потомственный лопарь. Почему именно его фенотип идеально подошёл мальчику из Карелии? Очень может быть потому, что у мамы Мирика в предках тоже были лопари. По статистике, вероятность найти генетического близнеца в своей стране среди своего народа в несколько раз выше, чем за границей. Именно поэтому не всегда, даже если собраны огромные деньги, можно найти иностранного донора. Поэтому так важно наполнять собственный регистр. Чтобы донор нашелся каждому, кто в нём нуждается, в базе должно быть не меньше полумиллиона человек. Родители Мирослава, оба, после всего, что пережили, вступили в регистр. Евгений не только сам стал донором, он теперь агитирует знакомых и незнакомых сдавать кровь на типирование. Терпеливо объясняет, что уже через две недели после забора клеток костный мозг восстанавливается полностью, и донор ничего не теряет. На его счету уже больше 50 человек, сдавших по 9 миллилитров крови.

“Воспитание у меня такое было. Если можешь чем-то помогать, то помогай. Папа так научил, что нельзя в стороне от беды оставаться.”

ВАЖНО

Как стать донором костного мозга

Любой желающий в возрасте от 18 до 45 лет, не имеющий противопоказаний, может сдать кровь на типирование и стать потенциальным донором костного мозга. Специалисты проведут HLA-типирование, определят состав ваших генов и занесут данные в защищенную базу Национального регистра. И, может быть, однажды эти данные совпадут с данными человека, нуждающегося в трансплантации костного мозга. Тогда с вами свяжутся сотрудники регистра и пригласят стать реальным донором.

С 1 октября 2018 года сдать кровь на типирование можно в любом медицинском офисе «Инвитро».

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

“Она теперь моя генетическая сестра”: Истории людей, которые стали донорами костного мозга и спасли жизнь

Совершить чудо и подарить жизнь человеку может каждый - для этого нужно сдать всего 4-9 миллилитров крови (чайную ложку!) и вступить в регистр потенциальных доноров костного мозга (подробности)