Шолохов настоял, чтоб эти жесткие строчки напечатали в «Комсомолке»

Голосом города стала 31-летняя поэтесса Ольга Берггольц

Фото: фотохроника ТАСС.

27 января был день освобождения Ленинграда от фашистской блокады.

Голосом города стала 31-летняя поэтесса Ольга Берггольц.

Пережившая два ареста в конце 30-х, она не дала никаких показаний на допросах.

В месяцы блокады она сумела преодолеть ужас тех воспоминаний, и стать главной поэтессой сражающегося города. Она читала свои стихи по ленинградскому радио. Ее голос воспринимали как явленное чудо.

Ей предлагали эвакуацию, но она отказалась - вместо этого всё сделав, чтоб вывезли из Ленинграда Анну Ахматову (та была эвакуирована на самолете по личному приказу Сталина).

Вот «Февральский дневник» Берггольц:

Скрипят полозья в городе, скрипят…

Как многих нам теперь не досчитаться!

Но мы не плачем: правду говорят,

Что слёзы вымерзли у ленинградцев.

Нет, мы не плачем. Слёз для сердца мало.

Нам ненависть заплакать не даёт.

Нам ненависть залогом жизни стала:

Объединяет, греет и ведёт.

В начале 42-го умер от дистрофии ее муж.

Ее стихи о голоде и ненависти посчитали слишком жёсткими, и не хотели публиковать. Услышавший поэму Михаил Шолохов (в те времена - полковник, депутат, орденоносец) безапелляционно настоял на публикации поэмы в «Комсомольской правде». И следом пробил в печать сборник стихов Берггольц «Ленинградская тетрадь».

Это был конец 42-го. Вскоре ее уже знала вся воюющая страна. Она стала главной поэтессой той войны, встав рядом с Твардовским и Симоновым.

Полковник Шолохов и Ольга познакомились 7 марта 1942 года, когда ее доставили в Москву. Он сразу же запомнил наизусть ее пронзительный «Разговор с соседкой»:

О, ночное воющее небо,

Дрожь земли, обвал невдалеке.

Бедный ленинградский ломтик хлеба -

Он почти не весит на руке.

Берггольц верила в том марте, что она беременна - умудрилась забеременеть в кошмарном Ленинграде: по животу считала, что месяцев пять уже.

Шолохов говорит: возьми крестным!

Смеялись, даже отметили вином.

…пошла к врачу - и выяснилось, что никакой беременности нет. Она опухла от голода…

Это ее великие, поразившие всех строчки:

Сто двадцать пять блокадных грамм

С огнём и кровью пополам.