Дмитрий Киселев: Никогда не жалел, что мои формулировки были яркими и превращались в мемы

Дмитрий Киселев ответил на вопросы «КП» в перерыве между прямыми эфирами. Фото: пресс-служба ВГТРК

В воскресенье стартовал очередной сезон «Вестей недели» на канале «Россия 1», ставший для команды Дмитрия Киселева уже десятым. А в середине сентября еще один юбилей: программе исполнится 20 лет. Старейшая информационно-аналитическая передача страны приобрела особую популярность именно при нынешнем ведущем. Дмитрий Киселев ответил на вопросы «КП» в перерыве между прямыми эфирами.

- Ваши монологи из «Вестей недели» регулярно расхватывают на цитаты. Вы строго следуете заранее написанному вами тексту или экспромты тоже случаются?

- Как правило, я пишу тексты заранее. Но если что-то срочное случается по ходу программы, я могу сказать это прямо. Прописываю текст для того, чтобы уложить фактуру, цифры - иначе передача будет более рыхлой и с меньшим ритмом. Это технология, принятая везде в мире. В разговорной программе по-другому — когда я вел [ток-шоу] «Национальный интерес», там все было экспромтом. А здесь это в какой-то степени литература. Но понятно, что я пишу это разговорным языком.

- Некоторые ваши заявления в программе обсуждают на самом высоком уровне, вплоть до международного. Вы когда-нибудь жалели, что не сформулировали мысль помягче?

- Я никогда не жалел, что мои формулировки были яркими, радикальными и превращались в мемы. Вызывало сожаление лишь то, что они либо усекались, либо неверно интрепретировались. Ну, например, усекались они совершенно очевидно, когда корреспондент CNN Мэтью Чанс взял у меня интервью и я повторил свою фразу о том, что Россия — единственная страна в мире, которая может превратить США в радиоактивный пепел в качестве ответного удара. «В качестве ответного удара» он отрезал! Из высказывания антивоенного - я имел в виду, что не надо ни на кого нападать, оно превратилось в агрессивное — как будто я хочу превратить Америку в радиоактивный пепел.

А еще я говорил, что сердца геев надо сжигать — правда, это были не в «Вестях недели», а в программе «Исторический процесс». В программе объяснялось, что тогда в Америке существовала практика запрета донорства для геев в силу того, что они в группе риска по СПИДу, что было в цифрах доказано на сайте FDA (это американский Роспотребнадзор). И в США умерших инфицированных геев просто кремировали, то есть сжигали. В программе это было литературно заострено. И почему-то потом интерпретировалось, что я чуть ли не призываю вырезать сердца из груди геев и жечь их зажигалкой. Совершенно неверная история.

- Прямой эфир по-прежнему бодрит? Или с опытом волнение уходит?

- Безусловно, прямой эфир бодрит и мобилизует. Ты всегда начеку. В ходе программы, которая длится, как сегодня, 2 часа 45 минут, может что-то случиться. Что-то хорошее — например, наши паралимпийцы могут взять очередную золотую медаль, либо что-то плохое, не дай бог. Приходится во время эфира реагировать на происходящее и программу дополнять или даже переверстывать: менять репортажи местами, писать новые тексты. Зрители видят мой стол: там прозрачные окна, а под ними компьютер — у меня там все ведущие информационные агентства мира, интернет. Я могу дописывать тексты, а если не успеваю, произношу их так. Первый раз мы выходим в эфир в 11 утра по московскому времени на самый Дальний Восток, потом программа катится по часовым поясам. На Москву мы программу обновляем и тоже выходим в прямом эфире. Но если что-то случается, мы можем обновить это и в течение дня на каждый отдельный регион.

- Аналитической программе в воскресенье вечером приходится конкурировать с развлекательным окружением на других кнопках. Почему так много людей все же выбирают «Вести недели»?

- Думаю, это наша национальная традиция — смотреть серьезную программу вечером. В Америке, кстати, аналитические программы выходят в основном утром в воскресенье. Люди хотят понять, что происходит, а наша программа им в этом помогает. У нас есть люди, которые говорят: «а я не смотрю телевизор». И когда начинаешь с ними разговаривать, понимаешь, что они не знают, что происходит вокруг. Либо они не подготовлены, чтобы смотреть нашу программу. «Вести недели» требуют определенного уровня, подготовки, чтобы воспринимать передачу. У нас прекрасные репортеры, которые докладывают с места событий и дают достоверную информацию, отвечают за нее своим лицом. Мы поставляем очень качественный контент. То, что мы лидеры рейтингов так долго, говорит о том, что запрос на подобную информацию в России есть и мы ему соответствуем.

- Интернет когда-нибудь победит телевидение?

- Телевидение сращивается с интернетом, интернет — с телевидением: все используют технологии друг друга. Но у телевидения есть бесспорное преимущество: в телевизионном репортаже есть эмоция, живые люди. В информации, которую мы черпаем в интернете, эмоции, как правило, усечены. И второй момент: когда вы смотрите эфирное телевидение, то у вас возникает ощущение сопричастности стране. Потому что вы смотрите это одновременно с миллионами людей. И вы можете позвонить другу в рекламную паузу и спросить: «Ну что, ты смотришь?!», «Смотри, какую он мелет чушь!» или наоборот.

Это ощущение сопричастности очень ценно. Социальные сети делают людей одинокими. А телевидение спасает людей от одиночества эти ощущением себя в большом многомиллионном коллективе.

«Россия 1»

«Вести недели»

По воскресеньям, 20.00.