Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+5°
Boom metrics
Политика16 ноября 2021 20:15

Пытки звуком, голод и воровство — спецкор «КП» испытал на себе роль беженца в Европу

Мигранты рассказали, что туры в Белоруссию им рекламируют американские соцсети [видео]
Мигранты разбили палатки у колючей проволоки польской границы.

Мигранты разбили палатки у колючей проволоки польской границы.

Фото: Олег АДАМОВИЧ

В лагере беженцев на границе Белоруссии и Польши дела с каждым днем все хуже. Люди начали голодать, воровать и огрызаться на силовиков. Поляки, в прямом смысле слова, пытают мигрантов, не давая им спать после захода солнца. А новые группы беженцев приходят и приходят — власти то ли не хотят, то ли не могут остановить человеческий поток. Все это увидел спецкор kp.ru, оставшись ночевать в палаточном городке иракцев.

РАССЛАБЛЯТЬСЯ НЕЛЬЗЯ

Что моя ночь легкой не будет, стало понятно сразу. Я взял с собой ужин, но его пришлось отдать большеглазым смуглым детям — они жалобно плакали, тянули руки и просили есть. Может меня и развели, а все это было представлением для доверчивого иностранца… Черт, даже зная всю правду, я бы не смог им отказать.

Мой коврик - «пенку» для ночевки, предусмотрительно купленный в туристическом магазине, кто-то украл, стоило отвернуться. Только что у меня было место для сна, и вот уже осталась одна голая земля.

- Поверь, им нужнее, - философски заметил мой знакомый из лагеря Ахмед.

Наша встреча — отдельная история. В мой первый раз в лагере Ахмед сам подошел, держа в руке белорусские рубли и умоляя купить ему сигареты. Деньги я не взял, так как не был уверен, что смогу найти его снова в этом Вавилоне. Но курево обещал достать.

И вот иду я по лагерю (еще до ужина и кражи «пенки»), ищу какого-то бородатого мужика (а тут они все бородатые), думаю, кому бы отдать пять пачек L&M. Вдруг я пересекаюсь взглядом с беженцем, узнаю просителя, тот тоже меня узнает и с надежной спрашивает про сигареты. Меня чуть на руках не носили, когда я отдал табак! Курева местным мужикам не хватает капитально.

- Найдем мы место, где тебя положить, - пообещал Ахмед.

Он - курд из северного Ирака, ни слова не понимает по-английски, зато у него есть телефон с «переводчиком». Я ему писал по-русски, он отвечал по-арабски, а Google нам переводил.

- Как ты заряжаешь телефон? - спросил я, когда увидел, что у него осталось процентов 15%.

- Никак — сядет сейчас, и все.

Хорошо, я взял еще и запасной аккумулятор — он помог «переводчику» не умереть до утра.

РАБОТАЮ ПАРЛАМЕНТЕРОМ

Лагерю сейчас больше всего нужна еда и понимание. У беженцев туго выходит разговор с пограничниками.

- Ты можешь спросить у полиции (для иракцев все люди в форме — полиция), будет ли сегодня еда? А то я уже сутки не ел, - пожаловался Ахмед. Мы с ним уселись у костра.

- Я сам вчера видел в лагере сосиски. У вас же есть еда.

- Продукты отдают женщинам и детям. Мужчинам достается мало, - объяснил курд.

Я рассказал, что вечером должна приехать гуманитарная помощь. Так мне шепнули пограничники. Машина с едой так и не появилась, поэтому без ужина легли все.

Зато когда мигранты поняли, что я могу быть их парламентером, меня завалили поручениями. Целая женская делегация попросила узнать, можно ли съездить на рынок за продуктами. Потом меня просили выяснить, можно ли брать дрова, которые на грузовике привезли пограничники.

Все сводилось к одному: могу ли я пойти к белорусам и спросить их о чем-то, а потом передать ответ. Казалось, мелочь, но и этого людям не хватает.

Дрова брать разрешили. А съездить на рынок - нет.

- Мы их тут не держим — если захотят вернуться в Ирак, сегодня же поможем доехать до аэропорта. Мы их не гоним, но и надолго задержаться не дадим. Это же сотни потенциальных нарушителей границы! - объяснил пограничник.

ВО ВСЕМ ВИНОВАТ ЦУКЕРБЕРГ

Когда мне надоели жалобы на холод, нехватку еды и глобальную несправедливость, я задал Ахмеду вопрос ребром.

- Хорошо, и почему ты еще здесь? Ну езжай домой.

- Нет, в Ирак я не вернусь!

- Почему?

- Меня там убьют, - ответил Ахмед и в подтверждение показал пулевое ранение на животе. Два шрама на коже видны даже в потемках.

- Кто это тебя?

- Бандиты, - уклончиво ответил курд. Подробностей я у него так и не смог выспросить.

История у всех в лагере примерно одна. Жить в Ираке настолько плохо, что лучше уж на границе Польши замерзнуть. Да и все равно денег на обратный билет ни у кого нет.

- Ну а вот ты как сюда попал? - спрашиваю Ахмеда. - Почему решил ехать в Европу именно через Белоруссию?

- Рекламу туров в Белоруссию мне регулярно подсовывал Фейсбук (то есть, весь этот какраван-сарай на границе с Польшей - происки Цукерберга? — Авт.). Визу я купил еще в Ираке вместе с билетом. Дорога через Дубай и Турцию до Минска обошлась в тысячу долларов. Еще 100 долларов я заплатил таксисту за дорогу до Гродно, - рассказал курд.

Сколько не общаюсь с беженцами, столько убеждаюсь, что страшилки про несчастных мигрантов, обираемых всеми на каждом шагу, - банальное вранье. Тысяча долларов за турпутевку и билет на самолет по нашим меркам — нормальная рыночная цена. Да и 100 долларов за такси из Минска до Гродно — вполне по-божески. Мой знакомый белорусский водитель сказал, что меньше, чем за 150 не ездит.

Все в лагере беженцев признаются, что хотят попасть не в Польшу, а в Германию, Англию или Финляндию. Спрашиваю, почему именно туда. Отвечают, что хотят там работать.

- А в Польше ты работать не хочешь? - интересуюсь у Ахмеда.

- В Польше работы нет, - отрезал он. Соврал, конечно. Иракцы целенаправленно бегут в страны, где самые большие пособия для беженцев.

ПЫТКИ ВСЮ НОЧЬ

В поселке мигрантов никогда не бывает темно - когда солнце садится, поляки включают огромные прожекторы, как на футбольных полях. Но самое веселье начинается после полуночи.

Ахмед сдержал слово, помог с ночевкой и пустил меня в самодельный еловый шалаш. Каркас - из березовых прутьев, а пол, стены и крыша - из елового лапника. Выглядит пушисто, пахнет ароматно, но спать не удобно и холодно. Хорошо, я взял свой самый теплый пуховик и три кофты под него.

Только я провалился в какое-то забытье, где мне снились восточные дети, костры и бородатые лица, как над головой с ревом пролетел польский вертолет. Я от неожиданности чуть не подскочил. По всему лагерю заревели разбуженные дети.

Детям несладко - с продовольствием в лагере проблемы.

Детям несладко - с продовольствием в лагере проблемы.

Фото: Олег АДАМОВИЧ

- Началось, - недовольно буркнул Ахмед.

Я хотел уточнить, что началось, но не успел. Сам понял… В двадцати метрах от палаток поляки врубили сирены полицейских машин. Никогда не думал, что этот звук может быть таким противным.

Час примерно длились завывания. Сначала они просто отвлекали, потом начали впиваться в мозг, а минут через 40 я стал к ним привыкать. И … в этот момент они резко сменились призывами из мегафонов.

«Уходите к себе домой! Вам здесь не рады! Возвращайтесь в Минск!», - повторял мужской голос по-русски, английски, арабски и на паре еще каких-то языков.

Тихо не было до самого утра. Мегафон сменял вертолет, потом снова выли сирены, а за сиреной - опять гнусавый голос.

И яркий свет. Польские пограничники наловчились мощными прожекторами водить по рядам шалашей и палаток. Свет такой сильный, что пробивается через все щели.

Палатки беженцев соседствуют с наспех сбитыми шалашами.

Палатки беженцев соседствуют с наспех сбитыми шалашами.

Фото: Олег АДАМОВИЧ

Между прочим, лишение сна официально считается пыткой. В лагере сотни детей, женщин и стариков. Вот они - европейские ценности...

МЫ ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЛИ

Сидение у колючей проволоки начинает утомлять всех — и беженцев, и даже терпеливых белорусов. Пограничники ворчат:

- Они уже воровать начали. Все карманы и сумки надо держать застегнутыми. У одного нашего сперли полный комплект формы и все личные вещи! Форму быстро нашли — араб просто надел ее на себя и даже не прятался, а мелкие предметы пропали с концами, - пожаловался мне пограничник.

Мой коврик присоединился к печальному списку, хотя я все равно собирался его тут оставить, мигрантам он и правда нужнее.

- Они вам будут рассказывать много жалостливых историй. Не верьте им. Это здесь они бедные и несчастные, а там они могли быть террористами. Они сами говорят, что белорусы доверчивые, и нас легко обмануть, - предупредил человек в форме.

Еще мне рассказали, что иракцы с каждым днем становятся агрессивнее: фотографироваться не любят, хотя раньше позировали охотно, и часто начинают обступать толпой.

История у всех в лагере примерно одна. Жить в Ираке настолько плохо, что лучше уж на границе Польши замерзнуть.

История у всех в лагере примерно одна. Жить в Ираке настолько плохо, что лучше уж на границе Польши замерзнуть.

Фото: Олег АДАМОВИЧ

Все так. По-своему, пограничники правы. В лагере воруют, звереют, обступают. Но мне все равно беженцев жалко. Помучайся ночами под польские звуковые пытки, поголодай, посиди без сигарет (а для курильщика это правда страшно) — каждый начнет волком смотреть.

Да, можно сказать, что мигранты сами виноваты, сами решили приехать сюда, сами нарушили правила… Но вообще-то европейцы первыми прилетели в Ирак с бомбами и ракетами. Та же Польша посылала в Ирак 2 тысячи своих солдат. Это страны НАТО развалили Ирак как государство, развязали там войну, разворошили улей проблем, а теперь издевается над беженцами оттуда.

И чем все это закончится — неизвестно.

КТО ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ

НЕ КОЧЕГАРЫ МЫ НЕ ПЛОТНИКИ

Пока смотришь на беженцев, как на безликую массу, все они кажутся одинаковыми. Грязненькие, помятые, черноволосые. Но когда начинаешь знакомиться, из общего фона проклевываются отдельные личности.

Мой приятель Ахмед, например, работал в Ираке сварщиком на стройке. Он так и накопил на побег в Европу — полгода откладывал деньги с зарплаты. Теперь мечтает устроиться сварщиком у немцев.

В лагере мигрантов мне встретился и фотограф-фрилансер, снимавший для курдских газет, по имени Рашид Амеди. Он тоже хочет лучшей жизни в Германии. Но пока граница Польши закрыта, журналист начал снимать происходящее вокруг. Прямо на телефон. Я с завистью заметил, что фотографирует он лучше, чем я.

Среди беженцов встречаются и выходцы из Африки.

Среди беженцов встречаются и выходцы из Африки.

Фото: Олег АДАМОВИЧ

Хоть в Ираке и нет каст, как в Индии, но образование и положение человека все равно сказывается на внешнем виде. Некоторые беженцы выглядят совсем уж волосато и диковато, а некоторые как будто случайно сюда попали.

Курд по имени Саид с гладким тонким лицом и в дорогом пуховике оказался бывшим торговцем.

- У меня была в Азербайджане своя фирма. Я из Ирана возил ковры ручной работы. Но фирма разорилась — конкуренты из Турции «помогли», - рассказал на плохом русском Саид. Единственный, кстати, кто хоть немного говорит по-нашему (ну из тех, с кем я пересекся в лагере).

- А не проще коммерсанту легально вести бизнес в Ираке?

- Нет, дома много преступников стало. Опасно. Да и нет стартового капитала. У меня в Европе друзья. Они возьмут на работу к себе. Накоплю денег, может, и вернусь в Ирак, попробовать начать все сначала.

Конечно, академиков в таборе на границе нет. Тут все больше рабочие. Те самые, кто потом устраивается на сезонный труд — сбор урожая или таскают тяжести на стройках...

Белорусские березки безжалостно идут на дрова.

Белорусские березки безжалостно идут на дрова.

Фото: Олег АДАМОВИЧ

ЕЩЕ ПО ТЕМЕ

Партизаны XXI века: «Европа или смерть!» - кричат мигранты и рубят белорусский лес на дрова

Спецкор «КП» увидел — что на самом деле творится в палаточном таборе беженцев на польско-белорусской границе (подробности)