Датский режиссер второго эшелона Линдхолм стремительно пробивается в первый эшелон с этой психологической драмой о бравом датском военном командире, чья часть попала под дружелюбный перекрестный огонь со стороны Талибана при выполнении им интернационального долга. С гуманистической целью спасения подчиненных ему солдат выходец из Евросодома решает сдаться в плен. По возвращении же из лагеря на родину его, как в совсем другой стране при И. В. Сталине, обвиняют в военных преступлениях. И даже жену с тремя детьми, дождавшихся офицера из лагеря, не пощадила демократическая общественность... Для создания атмосферы аутентичности режиссер снял в картине реальных датских солдат, служащих в ограниченном датском контингенте в Афганистане.

Пятерых юных сестер — все как на подбор: длинноволосые, в струящихся белых одеждах, как будто бы с обложек европейских девичьих журналов — притесняют нисколько на них не похожие турецкие родители-янычары. Ни на пляже девчонкам не порезвиться, ни на концерт сходить, ни с мальчиками повстречаться. Одержимые средневековыми традициями деревенские жители (откуда только у них такие дочки?) решают превратить жизнь девочек в ад, а их девичью светелку — в тюрьму. По предварительному сговору они вынашивают коварные планы принудительного выданья их замуж за незнакомых им женихов. Но не на таких напали! Старшие, хотя и не достигшие совершеннолетия сестрицы уже давно догадались, как давать мальчикам, не нарушая девственности своих оболочек, и охотно делятся этим опытом с младшими. Те же, в большей степени интересуясь пока рок-концертами, подбивают их на побег... Фильмов, выступающих за эмансипацию женщин Востока, снимается сейчас немало — и каждому гарантировано внимание прогрессивной международной общественности. Но хотелось бы, чтобы к актуальной проблематике добавлялось еще немного искусства. Его трагически мало в этой трагической повести о подавлении личных свобод и бунте гарцующей мустангом молодости против замшелой глинобитной тупорылой системы. Шансы на «Оскара» у этой турецкой картины велики именно по причине ее благородного происхождения, хотя и она снята на французские деньги.

Первый колумбийский фильм, выдвинутый на «Оскара», повествует об эзотерических отношениях амазонского шамана по имени Карамакате с двумя западными исследователями дикой жизни. С одним — немцем — он участвует в экспедиции, предпринятой в 1909 году, с целью поиска священного растения, призванного исцелить неведомую болезнь европейца. 40 лет спустя тот же шаман, нисколько не постарев, отправляется в путешествие на сей раз вместе с американским ученым, чтобы увидеть перемены, произведенные Западом и навсегда изменившие жизнь аборигенов Латинской Америки. Эстетски черно-белые «Объятия змеи» вдохновлены реальными дневниками европейских ученых — в той же степени, что и «зачарованной камерой» Вернера Херцога.

Этот венгерский дебют настолько желает произвести на зрителя сильное впечатление, что после нескольких вполне выдающихся сцен несколько теряет свою силу. Как известно, нет ничего такого к чему зритель не мог бы привыкнуть, и когда он окончательно смиряется с шоком погружения в будни Освенцима, фильм оборачивается монотонным трипом в сердце кромешной тьмы, причем не без доли неосознанной авторами абсурдности. Главный герой, Саул — член зондеркомандо в Освенциме, выполняющей за немцев самую рвотную работу, убираясь в газовых камерах, сжигая трупы и тд. Когда немецкий доктор на его глазах убивает недозадушенного газом мальчика, Саул называет его своим сыном и решает похоронить по всем иудейским канонам, а это в концлагере задача невыполнимая. Вокруг него горы анонимных человеческих тел, отлаженная система, в которой сам он винтик, бездушно перерабатывает их в прах, а Саул все носится с трупом мальчика, ставя под удар окружающих и себя, в отчаянной попытке вернуть смерти достоинство и интимность, утраченное в эпоху ее промышленного производства. Призванный потрясти зрителя дебют Ласло Немеша полностью снят с точки зрения Саула, узкий квадрат экрана чаше всего заполняет его затылок, а ужасы вокруг него даны в щадящем расфокусе. И хотя прием реализован мастерски, он не оставляет картине пространства для вдоха и зрительского сопереживания. Тем не менее, если бы дебют такого качества сняли в России, можно было бы на 20 лет закрыть всю российскую кинематографию.

Уроженец Великобритании Абу Навар дебютировал в кино этим фильмом, явно навеянным «Лоренсом Аравийским». Это тоже исторический эпос, и одновременно «фильм воспитания», чье действие разворачивается в Аравии в 1916 году. Мальчик по имени Фиб проживает в бедуинском поселении где-то на отшибе Оттоманской империи, воспитуемый, ввиду потери отца, братом Хуссейном. Хуссейн приучает Фиба к суровому бедуинскому образу жизни, но эфеб Фиб больше расположен похулиганить. Спартанское существование бедуинов оказывается потревожено явлением офицера Британской армии и его гида по загадочной миссии. Закон восточного гостеприимства не позволяет Хуссейну отказать британцу в сопровождении до места выполнения им ответственного задания. Фиб же, боясь потерять брата, увязывается за ним — через аравийскую пустыню, по которой рыщут злобные турки, арабские революционеры и бродячие бедуины-преступники. Чтобы выжить в этом прекрасном окружении, резвому и курчавому Фибу придется быстро повзрослеть...