30 мая Алексею Леонову - летчику-космонавту, дважды Герою Советского Союза, человеку, который первым в истории космонавтики совершил выход в открытый космос, - исполнилось 75 лет.
Космическая одиссея Алексея Леонова расписана поминутно - в тысячах газетных публикаций, в сотнях книг. О его детстве, которое пришлось на трудные предвоенные и военные годы, тоже писалось. Но - много меньше. Восполнить пробелы в биографии мы попросили самого Алексея Архиповича.
Член семьи врага народа
Я родился в селе Листвянка. Старинное село. Времен Ермака. От Кемерова северо-восточнее - километров 300 вглубь. Красивейшие места!..
Первым здесь обосновался мой дед. Он работал механиком на мельнице Парамонова в Ростове. Участвовал в событиях 1905 года. Перебрался в Сибирь: земли сколько хочешь, и хорошая земля. Только трудись… После гражданской войны и отец с матерью переехали сюда. Сначала в баньке жили. Потом дом-пятистенку построили. Там я и родился.
А в 37-м отца арестовали. По доносу. Хозяйство у него крепкое было: четыре лошади, три коровы, 25 овец, две поросных свиньи. И со всем этим хозяйством он пришел в колхоз. Потому что свято верил: коллективизация - это здорово. Но через год ничего хорошего уже не было.
А тут и последняя капля. Когда отец был в командировке, председатель колхоза зарезал его любимую лошадь - особой породы, «монголку». Зарезал для своего приезжего родственника - на угощение. Отец об этом узнал, схватил топор вгорячах: «Пойду убью Пашку!..» Отца, конечно, остановили. Но - покушение на Советскую власть. Так и загремел без суда и следствия в тюрьму. Донос тот самый председатель подписал, парторг и бухгалтер колхоза.
Нас выгнали из дома. Восемь детей и мать, беременная девятым. По законам тех лет у членов семьи врагов народа соседи могли брать все, что захотят. С меня даже штанишки стащили. Остался в одной рубашке.
Мне было три года.
16 метров, 11 человек
Старшая сестра 19 лет уехала в Кемерово. Стройка была большая, ТЭЦ строили. Вышла замуж. Муж оказался хорошим парнем. Пишет нашей матери письмо: «Дорогая мама! Приезжайте к нам. Мы будем жить вместе. Мы вас не обидим».
Мы приехали. Барак. Комната 16 метров. И 11 человек в этой комнате. Я спал под кроватью. На фуфайке.
Трудно жили. Бедно.
Прошло два года, и вернулся отец. В тех лагерях, где он находился, было свое подсобное хозяйство. И вдруг начался мор среди скота. Отец это поголовье спас, вылечил. Обратили внимание на грамотного человека, стали разбираться: сидит-то за что? Не за что было сажать! Освободили.
Вился в тесной печурке огонь
Я помню, как начиналась война. Мы уже в своей комнате жили. Набилось к нам множество людей. Слушали речь Молотова по большому черному репродуктору. Слезы, горе...
Никого из нашего барака не брали поначалу. Кемерово - глубокий тыл. Начали брать, когда немцы подошли к Москве. Тогда практически всех мужиков из нашего барака взяли. Никто не вернулся. Никто…
Отцу на тот момент 48 лет было. Уже непризывной возраст. Остался. Но видеть мы его не видели: уходил, когда еще спали, приходил, когда уже спали. Иногда я просыпался от его шагов и видел, как ночью играют на стенах отблески пламени, прорываясь сквозь чугунные щели печки. И когда позже увидел цветомузыку Скрябина, настолько мне это детство напомнило. Это же все уже было в моей жизни! Только тогда - без музыки.
Те самые Леоновы!
Самое большое богатство у нас в доме было - мясорубка. Все соседи приходили на нее смотреть, просили покрутить: по тем временам - диковина. И когда в 65-м году объявили, что такой-то человек, родом оттуда-то, вышел в открытый космос, сосед, рассказывают, всполошился: «Помните Леньку-то? Вот Ленька-то - это он! Из тех Леоновых, у которых мясорубка была!» Вот так я стал известен. Не было бы мясорубки, и знать бы никто не знал.
А если серьезно… В Сибири после 20 августа уже заморозки. 1 сентября пятеро ребятишек пришли в класс босиком. Я стою, ноги мерзнут, вокруг босых пяток иней на полу тает потихоньку. А учительница: «Скажем товарищу Сталину спасибо за наше счастливое детство!»
Но все-таки детство было счастливым. Мы росли самостоятельными. Могли на трое суток с пацанами одни уйти в тайгу: умели о себе сами позаботиться. Умели прокормиться. Прошлогоднюю картошку по весне из лунок выбрать умели. Или дрозда из рогатки подбить - 150 граммов мяса… И уроки никто не проверял. Сами знали, что надо учиться.
Хлеб
Родители хотели, чтобы я был железнодорожником. А я железную дорогу ненавидел. Когда начали эвакуировать заводы, протянули рельсы там, где черемуха буйствовала, где тетерева летали. Была красота, стали лужи гудрона…
Я увлекался рисованием. В первом классе выменял на месячную пайку хлеба альбом Айвазовского и акварельные краски полуисписанные. Полуисписанные, но хорошие краски! Не жалею!
Начал ходить в кружок рисования, во дворец пионеров. Тогда же начал рисовать ковры, за которые уже получал хлеб. В 10 лет я зарабатывал за один ковер три буханки хлеба. Отец мне помогал натягивать простыни на раму, на четыре сбитые доски. Помазок для бритья, клей столярный, немного муки, олифа - так грунтовал холст. Сюжеты какие тогда в моде были? Лебеди на пруду, белая лошадь стоит одиноко, томные барышни… Это я не рисовал. Природа сибирская очень богата. И мне по душе были ее пейзажи. Этим и славился. Этим и зарабатывал уважение семьи: три буханки хлеба - целое богатство.
Серьезный разговор
Еще нравилась авиация. Фильмы тех лет с Марком Бернесом, с Олегом Жаковым… Потом книга - «Повесть о настоящем человеке». У Полевого так здорово описан воздушный бой. Как не заболеть небом?
А однажды в наш барак приехал настоящий летчик. В темно-синей форме, во френче, с портупеей. Я все время бегал за ним и смотрел. Он меня заметил. И спросил:
- Ты чего шустрый такой?
Я чуть не расплакался от смущения:
- Хочу быть такой, как вы! Что для этого надо-то?
- Учиться. Сколько тебе лет? Шесть? О, у тебя еще есть время в запасе! Ты можешь вырасти, окрепнуть. Учись отлично и будешь таким, как я! Даже больше, может, будешь!
Такой был серьезный разговор с этим товарищем. Кто он? Откуда? Я не помню. Но он сыграл большую роль.
Выбор сделан
В 48-м мы переехали в Калининград. Там и заканчивал школу.
В десятом классе на весенних каникулах поехал в Ригу: 600 километров в кузове полуторки. Нашел академию художеств. Нашел президента академии - точно Репин внешне!
- Приехал покорять? - он спрашивает.
- Да, - и протягиваю папочку с рисунками.
Он посмотрел:
- Ну что же, заканчивай десятый класс и считай, что ты наш студент!
Я задумался. Здорово, но что дальше? Бежит группа студентов, я крайнего останавливаю:
- Слушай, объясни, как здесь житуха?
- Какая житуха? Стипендия где-то пятьсот рублей, если ты ее заработаешь. Общежитие с третьего курса. Комната одна в Риге - пятьсот рублей. Стипуха уйдет на комнату…
Я сначала сник. А потом даже обрадовался, что все так выходит: теперь точно пойду в авиацию! И вскоре по комсомольскому набору отправился в Кременчуг, в школу первоначального обучения летчиков.
Двадцать из трех тысяч
Потом - Харьковское училище. Ни одной четверки за все время не было! А на государственных экзаменах получил четыре по марксизму. Отказался оформлять Ленинскую комнату: надо же было к выпускным готовиться… Замполит в отместку лично дал указание преподавателю, чтобы меня срезали: «Этот не понимает на практике, что такое Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин». Вот такие нравы были. У меня с тех пор с этими политработниками отношения… сложные.
Тем не менее в 58-м я уже летал во всех условиях: днем и ночью - на МиГ-15 бис. А однажды (это был 59-й год) попал в сложную ситуацию: лопнула во время полета трубка гидросистемы и залила платформы источников тока. В результате я был лишен всех приборов, кроме механического указателя скорости и высоты. Авиагоризонт и другие - все приборы сдохли. В облаках! Да еще загорелась лампочка «пожар». Надо катапультироваться! А высота 350 метров. Нельзя. Пошел на посадку, а куда деваться? Сел. Выбросился из самолета. Отбежал. Пожара не было: ложный сигнал.
Но то, как я действовал, отметили - не растерялся. А в это время как раз шел отбор кандидатов в космонавты. Обращали внимание в первую очередь на тех, кто не пасовал в экстремальных ситуациях.
И 4 октября 1958-го я уже был в госпитале в «Сокольниках» на медкомиссии. Юрий Гагарин тоже был вызван туда. Мы жили с ним в одной палате.
Первоначально было отобрано около трех тысяч летчиков, летающих на последней технике. Из них в отряд космонавтов попали двадцать человек.
Так началась моя дорога в космос.
«Мы крепко стоим на земле…»
А завершилась? Завершилась в конце 80-х, когда на стол тогдашнему министру обороны Соколову легло письмо от академика Валентина Глушко, определившее дальнейший ход событий: я ставил вопрос о продвижении пятиместного возвращаемого космического аппарата (к нему позже пришли американцы, к нему сейчас возвращается Россия), академик «толкал» «Союз»…
А я вот уже 17 лет работаю в «Альфа Групп». Последние годы - вице-президентом Альфа-Банка. Согласился потому, что рядом со мной - честные, ответственные люди с государственным складом мышления.
Мы одни из первых в России выпустили кредитные карты. Единственными не заморозили деньги на вкладах во время дефолта 1998 года. Создали крупнейшую региональную сеть, которая работает как единый организм. Я в хорошей команде, мы крепко стоим на земле.