Начальник буровой установки «Кольская» Александр Коваленко: «Мы послали SOS. Нас никто не услышал!»

После командировки на Сахалин, к берегам которого буксировали штормовым Охотским морем плавучую буровую платформу «Кольская», знаю точно: если б ее дотащили до пункта назначения и все остались живы, это было бы не иначе как чудо.

Но случилось то, к чему будто бы специально вели - «Кольская» потерпела крушение и затонула. Из 67 находившихся на ней человек спаслись 14. Остальные найдены погибшими либо числятся пропавшими без вести.

«Кольская», как любая морская платформа, считалась непотопляемой. Трагедия 18 декабря – первая в своем роде в истории мирового судоходства.

Сегодня, когда пишу эти заметки, на Сахалине обычное для декабря дело: бушует очередной снежный циклон, закрыт аэропорт. Из далекого Мурманска в Южно-Сахалинск успели прилететь на опознание родственники погибших. Теперь сидят, и, прислушиваясь к метеосводкам, ожидают летной погоды. Новый Год не для них. Впереди дорога домой и черные хлопоты.

Интересно, отменят ли нынче предпраздничные планы и корпоративы компания -судовладелец утонувшей платформы – ОАО «Арктикморнефтегазразведка» (г.Мурманск), и компания – заказчик буровых работ на шельфе дальневосточных морей, ООО «Газфлот» («дочка» Газпрома, г. Москва)? В Южно-Сахалинске, например, ничего не стали отменять.

В день, когда в порт Корсаков пришел буксир «Смит-Сахалин» с телами одиннадцати погибших на «Кольской», в здании областного правительства шумело предновогоднее мероприятие под названием «Итоговый сбор» с участием местных властей, МЧС и всех служб, отвечающих за «предупреждение и ликвидацию чрезвычайных ситуаций, безопасность людей на водных объектах в 2011 году».

Поскольку начальник Главного управления МЧС России по Сахалинской области Таймураз Касаев в своем докладе «Организация оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации 2011 г.» самым чудесным образом ни словом не упомянул о «Кольской», показалось, что события одного дня случились в параллельных мирах. В одном – горе и шок. В другом – «эффективное межведомственное взаимодействие», «повышение эффективности системы» и прочий железобетонный протокол.

Я подошла к Касаеву после заседания и попросила ответить на вопрос:

- Как бы вы оценили проведение спасательной операци в зоне затопления буровой платформы «Кольская»?

- Силы и средства функциональной подсистемы ликвидации ЧС на море сработали оперативно, - будто всё еще не сошел с трибуны, продолжил доклад начальник. – Практически сразу, как произошло крушение, были начаты работы по спасению людей.

И - сердито:

- Сколько смогли, столько спасли. И вообще – спасательные работы на море проводит не МЧС, а Сахалинский морской спасательный подцентр Минтранса России.

Что характерно, так же, чуть ли не слово в слово, отвечали за пару часов до трагедии звонившему во все колокола южно-сахалинцу Евгению Коваленко. Его родной брат, начальник буровой установки «Кольская» Александр Коваленко каким-то чудом дозванивался до берега с тонущей платформы и кричал: «Помоги! Дали СОС, но нас никто не слышит!

Рядом два судна – ледокол «Магадан» и буксир «Нефтегаз-55», никаких действий не предпринимают.» Потом – спустя два часа (до катастрофы - еще час): «Жека, мы тонем. Нет никакой помощи. Сильный крен, нос уже под водой. Можем опрокинуться в любой момент!»

О том, как обрывал телефоны МЧС и морского спасательного подцентра, как его футболили коронными фразами типа «Не мешайте работать! Всё знаем без вас!», Евгений Коваленко написал в своем заявлении в областную прокуратуру. Я думаю, ему ответят. В духе «Итогового сбора сил и средств…»

Начальник буровой Александр Коваленко в числе немногих сумел спастись. Его и еще троих выживших в штормовом аду Охотоморья – Валерия Загидулина (бурильщик), Ивана Мишинева (помощник бурильщика), Сергея Граумана (помощник бурильщика) – первыми из 14 спасшихся доставили на берег вертолетом. Я приехала к ним в поселок Ноглики, в районную больницу. И мы подробно поговорили – прямо в палате интенсивной терапии отделения реанимации. Мне показалось, им хотелось обо всем рассказать.

«Вопрос не поднимай. Все пойдут на «Кольской»!»

- В компании «Арктикморнефтегазразведка» работаю год, - начал Александр Коваленко – Весной был подписан контракт с «Газфлотом» на бурение поисковой скважины на шельфе недалеко от западного побережья Камчатки. «Кольская» прошла ремонт в Норвегии и считалась самой подготовленной буровой – все узлы в норме, полностью укомплектована, прекрасное противовыбросовое оборудование, новый инструмент, новые самоходные боты, отличное спасательное снаряжение, гидрокостюмы… Ее перегнали из Мурманска окружным путем – через Африку, Индийский океан, Желтое море – в Магадан. Этот город был определен «Газфлотом» как основной базовый порт для смены экипажа и персонала. Туда же доставлялось дополнительное оборудование. Пару недель мы его монтировали, и после этого нас отбуксировали к Камчатке, на точку бурения.

- Бурение прошло великолепно. Коллектив справился. Каждые 28 дней на буровой новая смена. Доставку персонала осуществлял «Газфлот» зафрахтованными им судами – это записано в наших контрактах. Конечно, «Газфлот» знал, что сроки бурения затянуты. Ноябрь, уже пошло обледенение платформы. Хорошей погоды в ноябре-декабре в Охотском море практически не бывает.

Я думал, народ будут менять вертолетами – раньше, где бы ни работал, всегда так и было. Но из-за хронической непогоды вертолеты отменили, и людей из Магадана и в Магадан возил большой сингапурский катер-челнок. Он берет 120 человек. Представьте, шторм, качка, сидишь, как в самолете, больше двадцати часов. Прибыл – и сразу работать.

- Из-за непогоды и сильного обледенения катер даже не хотел делать последнюю ходку. Но 16 ноября все же привез последнюю смену. 7 декабря мы закончили бурение, законсервировали скважину и начали готовиться к перегону на Сахалин. Буксировка – опасный процесс.

Все знают, что людей на платформе оставлять нельзя. Я запросил «Газфлот», чтоб сняли хотя бы женщин (поварихи, горничные) и сотрудников, рабочих - жителей Магадана. Зачем им на Сахалин, когда скоро можно быть дома? Тем более в Магадан как раз уходили два работающих на «Газфлот» судна – «Сатурн» и «Атлас».

Александр Коваленко (на фото) знает цену этой безопасности...

И сначала все получалось – людей уже включили в судовые роли. Но вдруг представитель «Газфлота» говорит: «Пришло указание никого, кроме наших, не брать!» Единственные, кого они все-таки взяли – двух больных, с радикулитом и язвой открытой.

- И остались мы при своем персонале. Потом подошел ледокол «Магадан». Он долго стоял возле нас, несколько дней, пока мы готовились к буксировке.

Я снова стал требовать вывезти людей, звонил в Мурманск, главному инженеру «Арктикморнефтегазразведки» Леониду Бордзиловскому. И вот что он мне сказал: «За ледокол – аренду и топливо – надо платить деньги. Вопрос больше не поднимай. Все пойдут на «Кольской».

Перед буксировкой просили хотя бы пересадить людей на ледокол. Нам опять отказали. И капитаны не проявили настойчивости. Никто не хотел принимать решения. Думали, авось обойдется…

- Снялись мы в хорошую штилевую погоду – в плохую сложно отрывать башмаки платформы от грунта. Тронулись 11 декабря в 21.00. С нами уже были руководитель буксировки, один из самых опытных мурманских моряков Терсин Михаил Николаевич и агент компании-страховщика, болгарин Живко Жеков.

Я его давно знаю, и он мне сказал, что был вариант идти вдоль Курил, чтоб в шторм успеть спрятаться. Но Терсин получил указание из Мурманска следовать морем, мол, напрямик путь на неделю короче. Живко беспокоил и тот факт, что нас тащут маломощные суда – «Магадан» и буксир «Нефтегаз-55», скорость – не более 3 узлов (5-6 км в час). И что при таких операциях обязательно должен быть третий буксир. На нем, видимо, тоже сэкономили…

- Проблемы начались 16 декабря. Шторм нас разогнал до 5 узлов в час. Качало, колотило очень сильно. Уже не знали, как менять курс. В носовой части сорвало металлическую обшивку на центральной опоре и пульт управления. Металл «гулял» по палубе. Волна сорвала гусаки, и в балластные танки хлынула вода. Такое бывало и в других переходах. Насосы обычно справлялись. Но тут…

- Три раза в сутки старпому подавались оперативные рапорта. 17 декабря у ледокола «Магадан» произошел разрыв пряди (части) буксировочного троса.

Капитан «Кольской» Александр Козлов и руководитель буксировки Михаил Терсин попросили руководство срочно прислать третий буксир. Начало топить носовую опору, и нос стал погружаться в воду. Насосы уже не справлялись. Я продолжал звонить в Мурманск Бордзиловскому, говорил, что ситуация критическая, просил выйти на компании Эксон, Сахэнерджи, чтоб срочно прислали нам на помощь суда. В ответ нас утешали. Но те из нас, кто и раньше бывал в переделках, понимали, что ситуация вышла за рамки допустимого.

- В ночь на 18 декабря нос продолжал уходить под воду. Вода уже поступала в жилые помещения, в том числе и через выбитый волной квадратный иллюминатор на камбузе.

Хлестали тонны воды. Внутри ломало переборки (стены между каютами). Утром я уже орал в телефон: «Мы буровую утопим и всех погубим!» Волной сорвало оба бота.

Дали команду всем надеть гидрокостюмы. Послали, наконец, сигнал СОС. Его надо было раньше давать. Обнадежили, что к нам летит вертолет. И вроде бы решили, что он будет снимать нас с буровой и доставлять на буксир «Нефтегаз-55».

- Но вертолета все не было. И на «Нефтегазе» обрубили трос. Это было ошибкой, потому что он нас еще как-то держал. Крен тут же увеличился, «Кольская» резко пошла в воду. Ледокол «Магадан», наверное, обрубил трос еще раньше, так как был в свободном плавании. Я прыгал в воду с правого борта. Оказался в воде рядом со старпомом.

Он каким-то образом сумел подняться на «Магадан». Ледокольщики бросали сверху какие-то сетки, веревки. Но волны огромные, корпус «Магадана» то уходит под воду, то резко взмывает вверх. Удержаться невозможно, захлебываешься водой. Нас, как мячики, бросало в разные стороны.

- Я могу твердо сказать: «Магадан» нас топил, а не спасал. Мы не могли подняться по их сеткам, не было сил. Мы им орали, чтоб спускали боты, сбрасывали плоты. Бесполезно. Не знаю, чего опасался капитан ледокола. Думаю, пожалел инвентарь, который потом надо будет собирать и за него отчитываться. Более тридцати человек было рядом, под «Магаданом», на воде. Поднялись только трое. У меня было две попытки подняться. Когда ледокол третий раз на нас наезжал, я уже даже не пробовал зацепиться за сетку. Рядом оказался Сергей Грауман. Поплыли с ним к «Нефтегазу». Его экипаж нас и вытащил.

«Отец прыгнул первый, я за ним…»

- Буровая платформа «Кольская» - мое первое место работы после армии и института, - рассказал помощник бурильщика Сергей Грауман. – В компанию «Арктикморнефтегазразведка» меня привел мой отец, бурильщик Грауман Рихард Михайлович.

19 ноября я прибыл на буровую из Магадана, там долго ждали отправки – шторм, не могли выйти в море. Добурили, ликвидировали скважину. Заказчик – «Газфлот» - их там было человек тридцать (офисные супервайзеры -наблюдатели, представители сервисных компаний) – собрал все свое оборудование, погрузился на «Сатурн» и ушел в Магадан. А мы снялись в море.

- 17 декабря с 8 утра я заступил на вахту. Погода была хреновенькая и портилась все сильней. Еще можно было по палубе ходить (потом запретили), и где-то часов в 11 утра у нас чуть не смыло матроса. Все сидели в курилке. Мы с Иваном в трюме чистили клинья (бурильный инструмент). Вечером погода ухудшилась. Сдали вахту, поужинали. Очень сильно качало. Попытался лечь спать.

Заснул. Проснулся от криков: «Нас топит!» Было воскресенье, 18 декабря, 5 часов утра. В столовой выбило иллюминатор. Спустился в раздевалку за рабочей одеждой – там воды было уже по щиколотку. Поделились на группы – кто черпает воду на камбузе, кто тут. Вода была холоднющая, ноги коченели. Сменил рабочие ботинки на резиновые сапоги – не спасало абсолютно. Черпали ведрами. Выливали на палубу, пока нет волны. Волна подойдет – дверь из раздевалки быстренько закрываем.

- В сауне тоже был потоп. Иван рассказывал, что там вода хлестала фонтаном прямо из унитаза. Все боролись за живучесть. Паники не было. Ведь все мы знали: платформы не тонут. Нам всегда говорили, что у буровых запас прочности офигенный. И надеялись, что шторм скоро утихнет. Черпали, отдыхали немножко, опять черпали…

- Пришел капитан, посмотрел, что у нас происходит. Сказал, что дали SOS. Мы продолжали черпать. Скоро всем приказали собраться в комнате отдыха с документами, гидрокостюмами и спасательными жилетами. Оделись, стали ждать. Нос платформы был уже под водой. Ее попытались повернуть боком к волне. Потом еще идея – пересаживать всех краном (там есть такая специальная люлька) на «Нефтегаз-55». Но Данил, крановщик, ни в какую: «Отказываюсь работать. Это убийство в такой шторм пересаживать людей».

- После того, как буксиры обрубили тросы, затопление ускорилось, и мы побежали на корму. Отец был радом со мной. Помог мне застегнуть спасательный жилет, я – ему. Он прыгнул первый. Гляжу, вынырнул, плывет (Р.М.Грауман погиб, его тело позже найдут спасатели – Н.О.). Я какое-то время боролся со страхом – высота была метров 15. Прыгнул, упал на бок, сильно ударился, сбило дыхание. Думаю, всё. Но тут вспомнил, чему нас учили на курсе «Спасение человеческой жизни на воде»: не надо паниковать! Успокоился, взял себя в руки. Дыхание восстановилось автоматически.

Погреб подальше от «Кольской» - боялся воронки. Она еще долго торчала кормой вверх. Старался все время двигаться, кричал. Это помогало. Периодически отдыхал, ложился на спину, но секунд через 15 начинал замерзать. Переворачивался на живот, пытался грести, спина моментально согревалась и руки тоже. Вспомнил еще, что в таких ситуациях всем надо вместе кучковаться, так быстрее заметят.

Рядом оказался Данил-крановщик (Данил Зимин тоже сумеет спастись – Н.О.). Сцепились карабинами, начали дрейфовать. Увидели еще людей. Они держались за какое-то оранжевое полотно, по-моему, подкладка под оборудование. Там был Александр Иванович Коваленко, еще несколько человек. Кто-то пытался по рации говорить, связаться с берегом прямо из воды. Сцепились все – 5-6 человек. Ледокол нас заметил. Тут-то и начался самый ужас.

Начальник буровой установки Александр Коваленко, бурильщик Валерий Загидулин, помощники бурильщика Иван Мишинев и Сергей Грауман

- Я три раза пытался подняться на ледокол. Не так легко это было сделать. Думал, утону – нога за сетку зацепилась, рука тоже, волна накрыла. Паника опять началась. Раскидало нас всех, карабины пообрывало. Потом опять уцепился за веревку, меня тянули, но сил не было держаться, и я упал с высоты. И так же не смог подняться на «Магадан» Александр Иванович Коваленко.

- Погода портилась, снег пошел, волны выше стали, начали вообще захлестывать. Очень вовремя подошел «Нефтегаз-55»,мне бросили круг, веревку. Уцепился, и они бодренько так меня потащили, не то что «Магадан» - там дернут и ждут. Ощущение вечности. И волнами тебя бьет о борт. Рот, нос захлестывает, сил нет. В общем, буксир меня поднял. Там в сушилке уже Александр Иванович сидел. Потом Валеру подняли, Ивана. Подлетел вертолет, снял нас с «Нефтегаза» на Ноглики.

Как чувствую себя? Нормально. Теперь скорей бы домой, к маме.

Спасите наши …деньги

Они провели в ледяной воде от двух до четырех часов и выжили всем смертям назло. Когда с них снимали гидрокостюмы, со спин отваливался лед. Они рассказывают об этом монотонно, без выражения, будто все еще экономят силы. А может потому, что от пережитого, от свежих и страшных потерь скованы души.

Им и их семьям обещают выплатить немалые компенсации. Им говорят, что для спасения было сделано все возможное, а в море пошли потому, что болгарин Живко Жеков подписал акт о готовности «Кольской» к буксировке. Стрелки на погибшего агента-страховщика перевел тот, кто отказал начальнику буровой Александру Коваленко снять людей с платформы – главный инженер ОАО «Арктикморнефтегазразведка» Леонид Бордзиловский.

Высказался и ООО «Газфлот» (гендиректор Юрий Шамалов). Сперва открестился от трагедии. Но вскоре обнародовал соболезнование, переплюнувшее своим пафосом передовицы советских газет:

«Выполнив свою работу профессионально и в срок, экипаж буровой установки возвращался домой с чувством исполненного долга. Они работали в сложных условиях ради того, чтобы принести тепло людям, на благо процветания нашей Родины.

Мы всегда будем помнить о погибших, о героическом труде всех моряков, буровиков и геологов…» Которых (добавим уже от себя) льющий крокодиловы слезы «Газфлот» отказался взять с собой в Магадан – на суда «Сатурн» и «Атлас», увозившие «офисных супервайзеров» «дочки» Газпрома подальше от штормов и от героически работавшей «Кольской».

А вот если бы взяли… Если б был третий буксир… Если бы, соблюдая правила навигации, начальники не отправили людей на погибель в декабре в Охотское море… Если б вообще не бурили эту чертовую скважину под западным берегом Камчатки, в особо деликатной природной зоне, в так называемом морском роддоме – здесь размножаются крабы и нерестится лосось в количествах, составляющих четверть всех биоресурсов страны… К слову заметим, что, по мнению экологов, доблестный «Газфлот» забурился в данной точке совершенно незаконно.

- Знаете, какой штраф он заплатит за это? – Спросил руководитель камчатского офиса Всемирного фонда дикой природы (WWF) Сергей Рафанов. И сам же ответил:

- 15 тысяч рублей.

И наконец, про морское братство. «Кольская» и люди погибали буквально под бортами судов-буксировщиков, укомплектованных спасательными ботами и плотами. Их почему-то не спустили, не сбросили. Они стоят денег. Наверное, немалых. Как сказали мне в офисе компании ФЕСКО (судовладелец ледокола «Магадан»), только буксировочный трос стоит, между прочим, 60 тысяч долларов. Что ж, теперь ко всей этой калькуляции надо приплюсовать жизни тех, кого не спасли.

Если бы… Этих «если бы» в трагедии «Кольской» - хоть отбавляй. И кажется, ну, подумаешь, после всех наших «хромых лошадей» и «булгарий» удивляться как будто бы нечему. Да, снова экономили на людях, да, всех жалко до слез и в который раз страшно, что ЧП не последнее... Но, как это бывает, нашелся-таки в громкой истории факт из разряда - хоть стой, хоть падай!

- Проблемы у них начались к нулю, с 17 на 18 декабря, целых полсуток до крушения! - Рассказал мне, но просил не называть ни имени, ни должности один из сотрудников Сахалинского морского спасательного подцентра Минтранса России.

- Вышли на связь, говорят, дайте третий буксир. Те два, которые работали, уже не справлялись. Самый ближайший – «Смит-Сахалин» - находился в двухстах милях от них. Шторм. Переход - не менее суток. Мы начали переговоры с судовладельцем. Тот сказал, что на борту буксира дорогостоящее оборудование для ликвидации аварийных разливов нефти, есть риск его потерять

. В итоге мы направили этот буксир к месту ЧП волевым усилием. «Кольская» долго не давала сигнал СОС. Нам, спасателям, это развязало бы руки – по всем международным конвенциям при сигнале бедствия на море денежные отношения не действуют. Но судовладелец «Кольской» тянул до утра. Наконец, в 9.24 они дали СОС. Потом, часам к 11, им почему-то показалось, что обстановка на «Кольской» стабилизируется, и они начали отказываться от помощи буксира «Смит-Сахалин».

«Безопасность превыше всего» - данная надпись после пережитой трагедии звучит как издевка

- Как? Уже после сигнала бедствия?!

- Ну да. Но мы на это не пошли, «Смит» продолжал идти. Ну и… Не успел.

Выходит, страх возможных дополнительных расходов в ОАО «Арктикморнефтегазразведка» перевесил страх потерять имущество даже тогда, когда это имущество уже уходило под воду! Люди? См. выше – люди были не в счет.

20 декабря ближе к вечеру в порту сахалинского города Корсаков встречали «Нефтегаз-55» и семерых спасенных с «Кольской». Буксир прижался к пирсу «больным» правым бортом – его покорежило, выбило штормом. На судовой надстройке белела надпись: «SAFETY FIRST», что в переводе с английского означает «Безопасность превыше всего». Поскольку судовладелец «Нефтегаза» - все то же мурманское ОАО «Арктикморнефтегазразведка», данная надпись выглядела издевкой.

Читайте также:

Директор «АМНГР»: Трещина в буровой была, но ее заварили перед выходом в море

Юрий Мелехов ответил на вопросы нашего корреспондента:

Вопрос 1. Почему хотел уволиться капитан?

- По словам жены капитана Козлова, ее муж написал заявление об увольнении, так как считал недопустимым буксировку платформы в зимнее время…

- Козлов действительно написал заявление, потому что с ним… не было подписано соглашение об индивидуальной оплате труда! А не подписали, потому что просто забыли, как-никак 1300 человек на предприятии работает.

- То есть это элементарная обида?

- Да. Он позвонил заму по кадрам, тот объяснил ситуацию. И Козлов заявление отозвал. А техническое состояние «Кольской» было идеальным. Она прошла капремонт в марте и два освидетельствования – российским морским регистром и иностранным.( далее)