Такой «о-кей» нам не нужен!

«ДА ЧТОБЫ Я, ЭСПОЗИТО, НАДЕЛ НА ГОЛОВУ ГОРШОК?!»

Вот сидит сейчас в далеком американском городке Тампа-Бей простой 70-летний парень Фил Эспозито, брюзжит про русских и не подозревает, что я тут про него что-то пишу.

Хотя – про него или про самого себя – это еще вопрос. Но попробую по полочкам.

Что касается старины Фила, 70 ему как раз только что стукнуло. И парень он не такой простой - «легенда заокеанского хоккея». А брюзжит как раз неспроста – последние сорок лет, хотел он, не хотел, а жизнь все время сшибала, сталкивала, сводила и разводила его с русскими. Месяц назад опять - его, капитана канадской сборной в знаменитой суперсерии матчей против Советов в 1972 году, позвали на 40-летие тех игр в Россию. Буквально в те дни, когда вдруг скончалась его дочь, жившая в Голландии с русским мужем-хоккеистом и оставившая Эспозито трех внуков. Сгоряча или нет, ответил на приглашение он злобно. В отцензурированном переводе: не приедет.

И вся штука в том, что он прав. Даже если бы он согласился – куда ехать? Как вернуться в мир ясных пацанских представлений о жизни, которого больше нет? Да никак – попробуйте сами. У меня вот тоже не выходит.

40 лет назад я сидел перед черно-белым телевизором «Огонек» в далеком теперь уже городе Баку и сходил с ума, болея за своих. Телевизор, как завербованный, отключался в тот самый момент, когда подлая канадская клюшка подрубала Харламова, - и я всей своей мальчишеской яростью лупил по нему кулаком, как по вражеским Эспозитам с Маховличами за нечестность их бесчеловечную. Да что я – весь мир, все заокеанские пацаны мерились с нашими предокеанскими и выпендривались, как могли. И мы во дворе с мальчишками сколачивали дурацкие клюшки из двух палок, делились на "своих" и канадцев-пришельцев и сшибались в кровь, гоняя мяч по асфальту (шайба по асфальту как-то не очень) – льда в бакинских дворах не бывало... В общем, нервы у всех были на пределе.

Но от того, что происходило на льду, Шекспиры действительно извертелись в своих гробах. Сюжеты игр закручивались туго и катарсис был неизбежен. Капитан Эспозито то зарекался запросто «разбить русских», то совестил болельщиков: чего свистите, мы же стараемся? Канадцы – многие – играли без шлемов: «да чтобы я, Фил Эспозито, надел на голову этот горшок?» В Европе тогда со шлемами было уже строго, так что нашим этот выпендреж был глубоко неприятен. Для нашей сборной тоже, понятно, каждая игра была – «последний и решительный бой».

Они до сих пор не успокоились. Третьяк в своих воспоминаниях смакует подробности. У Эспозито тоже недавно вышли мемуары «Гром и молния» - естественно, вокруг того же. Третьяк вспоминает, как Эспозито перед началом пятой игры – когда объявляли хоккеистов - упал на пятую точку и, не растерявшись, встал на одно колено и поклонился болельщикам, заслужив аплодисменты. Наши, по словам Третьяка, в такой ситуации сгорели бы со стыда и никогда бы "не сделали так, как Фил Эспозито, — с такой элегантностью артиста"… Эспозито (вместо "спасибо" за комплимент) в ответ – по-прежнему с мальчишеской злобой – фыркает про Третьяка: ой-ой-ой, приехал тоже мне, такой стойкий коммунист – а в Монреале купил себе джинсы!

Смешного и удивительного в легендах и былях, навороченных вокруг тех игр невероятно много. Тут и канадский журналист, предрекавший советским хоккеистам позорные фиаско и съевший, как обещал, свою статью с борщом. Тут и Харламов, отшутившийся от предложенного энхаэловского контракта: «Не могу. Ребята обидятся». Тут и знаменитая фраза комментатора Николая Озерова (когда травмировали того же Харламова): «Такой хоккей нам не нужен!»

ПОЧЕМУ СТЕРЛИ КОММЕНТАТОРА ОЗЕРОВА

… Ну и где все это теперь? Куда исчезли те мальчишки дворов нашего детства, как и сами, впрочем, дворы? Какими ветрами сдуло болельщиков, знавших чистое счастье некомпьютерных смеха и слез? Дело не в том даже, что и Фил, и Третьяк, и даже я, их юный когда-то болельщик, - вдруг постарели. Мир вокруг переменился напрочь. Стерся, как записи телетрансляций тех игр с комментариями Озерова – и с тем самым «такой хоккей нам не нужен». Какой идиот и зачем их стер? В этом есть что-то такое – неслучайное.

Такой хоккей нам не нужен – это ведь уже идиома, и смыслов в ней пропасть. Это ведь не просто про хоккей – про систему жизненных координат. «Не нужен» был, по Озерову, - тот, который не по-пацански, не по мужским, не по человеческим понятиям, не по правилам чести (напомню, честь – старомодная игрушка для приличных людей, расстаться с ней спешили только девушки).

Так вот, отряхнув со своих ног прах старого мира, избавившись от того «хоккея», который как раз нормальному вменяемому человеку был нужен, - мы с удивлением обнаружили теперь, что мир избавлен и от сопутствующих остатков здравого смысла. (И прежние представления о «понятиях», став анахронизмом, приобрели у нас криминальные смыслы – доступные новым браткам).

Только дурак и неудачник сегодня отмахнется от выгодной сделки, потому что «перед ребятами неудобно», – когда бабло трещит и в НХЛ зовут. Умельцы-стеклодувы всех Гусь-Хрустальных уступают место цементным дробилкам, спортсмены становятся товаром с «Черкизона», на котором соревнуются кошельки. И этому всему можно найти миллион ученых объяснений. Но бриолинный кок Бэкхема или Аршавина, рекламирующего чипсы, не заменит взлохмаченной шевелюры Эспозито. Голограммы и аватары из клипов не знают нерасчесанных чувств и эмоций, - вот про что я, собственно.

В сущности, для нас сейчас те безумные хоккейные матчи с Третьяком и Филом Эспозито – всего лишь повод вспомнить про то, как бывает, когда все по-настоящему, без имитаций. Когда мир со всеми его ориентирами и ценностями не сужается вдруг до размеров монитора или телеэкрана и не превращается в безразмерную мистификацию жизни:

- где нет языка, а есть свой ущербный недоязык,

- где душат абсолютной тупостью комментариев анонимы,

- где невнятные люди разговаривают с тем, кто «не свой», не с Болотной, а с Поклонной (или не с Поклонной, а с Болотной) через губу,

- где всему есть цена, но все обесценилось,

- где, чтобы прослыть интеллектуалом и прогрессистом, надо всерьез спорить, естественна ли улыбка Хаматовой, когда она рядом с одним кандидатом в президенты, - но неприлично говорить о том, что заставляет Пугачеву с Макаревичем петь позорные песни про кандидата другого,

- где мистификацией оказывается все, и врут все, а ты должен лишь выбрать - кто меньше,

- где чем громче кричат «свобода» - тем быстрей надо делать ноги,

- где уже не страдают, теряя друзей, потому что теперь их – на кнопку нажмешь – и «отфрендил»,

- где не осталось обнаженных чувств – но в трех словах весь водосток эмоций: «вау», «о-май-гад» и «о-кей».

Хоккей, о-кей, - к чему все это? И при чем тут воспоминание про черта-Фила-Эспозито и ледовые побоища 40-летней давности? Ну, я предупреждал, что пишу не только и не столько про него… Скорее про себя, про нас. В тех – настоящих, пацанских – играх все было по-честному. И бились, и болели тут и там бескорыстно и самозабвенно. И, согласитесь, жаль, когда невиртуальная, открытая игра, – слов, действий, мыслей, ощущений – остается лишь воспоминанием из детства, капризом прошлого.

А что в сегодняшнем мире? Ну, посмотреть по-радищевски «окрест меня» - так во всех сферах жизни (будь то политика, бизнес или спорт), по всему цивилизованному свету теперь чеканят шаг, страшно крутят глазами одни лицедеи да опричники купи-продажных правд. Товар у них по сути один – вопрос только, кто на каком рынке затоварился.

Бедный Озеров – чего так распалялся? Знал бы он, какой «хоккей» нам оказался нужен...