Он сделал то, чем обязано заниматься искусство

Режиссер Алексей Герман-старший

Фото: РИА Новости

Я отчетливо помню тот день, когда мы в Кутаиси, в городе во всех смыслах, включая метафизический, отдаленном от культуры, смотрели всей семьей «Проверку на дорогах», я не знал, что кино может быть таким. Я не знал, что кино может строиться на одном морозном паре изо рта, на негромких репликах, на портретах людей, которые, будучи некрасивыми, светятся во весь экран, помещенные в контекст каких-то чудовищных испытаний. Потом я посмотрел «Двадцать дней без войны», еще не зная, что все культурные люди восстали против Германа, узнав про то, что он великого комика Никулина захотел перевоплотить в великого трагика. Я уже знал Юрия Никулина по, сами знаете, каким фильмам. Но когда смотрел эту пронзительную картину, вовсе не думал о том, что в кадре не хватает Моргунова и Вицина.

Я думал о том, как можно вот так через человека со странным лицом и через актрису Гурченко показать мир, объявивший моральное банкротство. Мир, в котором насилие становится единственным способом коммуникации. И где нормальные люди, как их играли два великих актера, пытаются хотя бы на уровне глаз удостовериться, что жить стоит. Нынешние русские режиссеры, чьи фильмы по обычаю я не могу смотреть далее десятой минуты, строят свое кино на двух вещах: на децибелах и на животных страстях. Невозможно себе представить, чтобы сидя в монтажной, они шлифовали каждый кадр годами, как это делал мэтр.

Мне кажется, что ему было очень тяжело с нами, мы его недолюбили. После того, как на него обрушились за фильм «Хрусталев, машину!», я хорошо понимаю, почему время от времени он брал долговременный больничный. Потому что, в отличие от нынешних режиссеров, забежавших на съемочную площадку из других профессий, каждое его слово и каждый кадр, не нашедшие понимания, оборачивались для Германа уколами в голову и в сердце.

Тем не менее, даже после его ухода понятно, что он нас переживет. Даже не получив нашей любви в тех масштабах, которых он ее, эту любовь, заслужил, он сделал то, чем обязано заниматься искусство. Но мы из-за фильмов, подобных «Яйцам судьбы», забыли поднять маленького человека, поставить его на котурны и напомнить ему, что он человек. У Германа было право напоминать нам всем об этом. Светлая память.