Как русский моряк героем Кореи стал
Предыдущие выпуски смотрите здесь.
От ведущих конкурса
Грачева. Сегодня весь мир опять говорит о Северной Корее, и опять – с ужасом. Политики и военные считают дни до того момента, когда Северокорейский режим нападет на своих южных братьев. И будет ли применено ядерное оружие, действие которого скажется на всей планете?
Впрочем, возможно, речь идет о провокации, о стремлении вынудить других «заплатить» за умиротворение тоталитарного государства со смертоносными ракетами. Такое уже было: голод в Северной Корее – и Пхеньян угрожает нападением, и вот уже в страну идет гуманитарная помощь...
О том, как живет население этой страны, пишет в своих воспоминаниях наш автор Евгений Федоров. Я считаю, что данное произведение, как взгляд "изнутри", уникально. А к тому же – очень талантливо.
Варсегов. Меня особенно удивило вот это место воспоминаний нашего автора Евгения Фёдорова: «В порту Вонсан корейские докеры бастуют уже две недели на погрузке русских судов….» Неужели такое было возможно в Северной Корее во времена Ким Ир Сена? Хотя причина для забастовки имелась очень весомая. Не то, чтобы Фёдорову не доверяю, но хотелось бы прочитать на форуме воспоминания и от других наших моряков и прочих специалистов, бывавших тогда в этой закрытой стране. Возможно, случались там у них на глазах вещи и более удивительные?
А в целом рассказ весьма интересный, посему всем советую его почитать.
Приглашаем также присоединиться к нашему предстоящему диспуту на форуме работников посольств Северной Кореи и Южной Кореи. Да и просто любых корейцев, читающих нас на русском. Ваши мнения по ситуации на Корейском полуострове были бы нам особенно интересны.
ЕВГЕНИЙ ФЕДОРОВ
Евгений Федоров
«УСЛЫШЬТЕ НАС НА СУШЕ!»
Часть 1. В СТРАНЕ УТРЕННЕЙ СВЕЖЕСТИ
Эта история до сих пор жива в памяти моряков Дальневосточного пароходства как пример разумной дипломатии в коллизиях с национальным шовинизмом. Когда, кажется, были не в силах помочь ни МИД, ни Внешторг, моряки с блеском разрешили конфликт "своими силами"... Мой друг и коллега – капитан дальнего плавания Игорь Гринёв-Исупов – работал на "систер-шипе" (однотипном судне), сухогрузе, на одной и той же линии со мной и мы периодически встречались в Северной Корее, где загружались цементом, солью и фруктами (в сезон) для нашего Крайнего Севера.
Когда на моём судне в северокорейском порту Вонсан произошёл вымышленный, провокационный конфликт с корейской стороной и группа наших судов оказалась жертвой спланированной "забастовки" (ибо без команды партруководства провинции никто даже чихнуть бы не смел!) - а МИД СССР и Внешторг затеяли долгую и бесполезную переписку, в порт Вонсан прибыл на попутном судне "Шилка" русский капитан Игорь Гринёв-Исупов и...ВЕСЬ ПАРТИЙНО-ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ АКТИВ порта Вонсан построился на причале по стойке "смирно" с флагами и транспарантами типа: "Бесконечно рады встретить дорогого Высокого Гостя на нашей гостеприимной земле!!!"...
После чего работа по погрузке наших судов "закипела" в ударном темпе! Мы, только ещё вчера наблюдавшие злобные выпады и какофонию враждебных выкриков, были изумлены и злорадно горды: "На кого попёрли, несмышлёные?" То, как это всё случилось, описано в моём рассказе по просьбе капитанов Дальневосточного пароходства и сыновей Игоря Гринёва-Исупова.
«КОРЕЯ – Страна Утренней Свежести» (народный корейский фольклор)
Рано утром взъерошенный радист вместе со стуком влетел в каюту капитана теплохода «Уссури» Игоря Григорьевича Гринёва-Исупова (судно стояло под погрузкой леса в Петропавловске-Камчатском назначением на Японию).
- Игорь Григорич! Вас снимают! – и положил на стол «Срочную» из Пароходства.
- А ты что? Радуешься, что ли? - Гринёв неторопливо взял радиограмму и прочёл вслух (какая уж тут тайна!):
«Получением РДО срочно передать дела обязанности старпому зпт вылет ближайшим рейсом доложить СБМ зпт ясность подтвердите ПИКУС».
СБМ – это Служба безопасности мореплавания; РДО –радиограмма, а Пикус Георгий Иванович –Зам. Начальника ДВ пароходства по флоту.
- Да, как-то странно, без объяснений… - начал неуверенно сочувствовать начрации, но Гринёв остановил его:
- Перестань ныть. В СБМ объяснят. Позови помполита , а через десять минут – старпома. Свободен. Дай РДО с подтверждением.
Оставшись один, Гринёв задумался: что бы это означало? «Срочная» радиограмма, «срочно» сдать дела старпому… Ну, даже если лопнуло терпение в Службе мореплавания из-за многочисленных наветов и кляуз, им проще было послать на замену капитана с приказом по Пароходству в руках, где всё было бы расставлено по местам. А тут? Что за спешка? Непонятно…
Был у капитана Гринёва один природный штришок: в общем-то симпатичный, холёный мужчина, но глаза у него были с таким прищуром, как будто вчера он перебрал спиртного… Из-за этого, в начале карьеры к нему возникали вопросы по поводу употребления спиртного, но потом эти вопросы отпали. По-видимому, татарские гены у Гринёва были выражены более ярко, чем у всех остальных русских. Фамилия Гринёв-Исупов (а в прошлом, видимо – Юсупов) подсказывала разгадку его узко прорезанных глаз и происхождения. Для этой разгадки далеко ходить было не нужно: отец из Казани и окончил Казанский Университет, архитектор. Чекистам, например, стало всё ясно ещё в тридцать восьмом: татарский аристократ! И отец исчез навсегда.
Как выжил и стал капитаном Гринёв-Исупов младший – это знали только он и его семья. Ибо в сталинские времена человека с двойной (а, стало быть, дворянской!) фамилией мог пнуть любой дворник. То же самое было и в советском офицерском корпусе.
Рука потянулась к буфету, где стоял коньяк, но потом опустилась: «Нетушки! На рюмке меня не поймаете, кляузники чёртовы», - подумал он.
В аэропорту он нос к носу столкнулся с капитаном, которого хорошо знал. Оказалось, что тот прилетел принимать дела у Гринёва. Что и почему, он толком не знал. Он только краем уха услышал в СБМ, что Гринёв снят с судна по требованию Комитета госбезопасности… И направляется в их распоряжение на неопределённый срок…
Что ж! Сроки у них были стандартные – десять лет! Которые «с правом переписки», те вернулись. Которые без права переписки – те расстреляны.
В самолёте на Гринёва накатила такая волна, что стало ему всё безразлично: «с правом» обернётся или – «без права»… Лишь бы скорее обозначилась какая-то определённость.
Во Владивостоке, на выходе с лётного поля Гринёва встретили два молодых человека:
- Вы капитан Гринёв-Исупов? А мы к вам с приятной новостью! Вы уж простите за конспирацию, по-другому нельзя. Вас пригласил президент КНДР, товарищ Ким Ир Сен прибыть в Северную Корею по его личному приглашению. Назначена дата приёма. Срок поджимает. А газеты не должны ничего писать до завершения приёма, иначе будет повод для недовольства со стороны корейских дипломатов. И расценено как наш нажим или подсказка. Пройдёмте в ВИП -зал, там вас встречает ваша жена Раиса Ивановна!
- Вас материть или благодарить? Нельзя было дать намёк или позвонить на судно? Я за время неизвестности мог получить инфаркт! - Гринёв разозлился по-настоящему.
И тут же он вспомнил, что произошло в Северной Корее двумя месяцами ранее. Они стояли в корейском порту Вонсан и грузили соль назначением на Магадан. Да- да, вот такой был предмет экспорта из Северной Кореи – соль. Наверное, потому, что корейцам больше нечем было рассчитываться за нашу «бескорыстную» военную помощь.
Как-то ранним мартовским утром, в скукоте и тягомотине, у команды пришло решение съездить в местный интерклуб (больше никуда не пускали). Пропуска для схода на берег выдавались только пятерым членам комсостава. Но в интерклуб, под присмотром местных чекистов, разрешалось выезжать организованно всему экипажу, возглавлять который должен был сам капитан.
Команда попросила капитана Гринёва отвезти их в этот балаган, там хоть пивка на валюту можно купить, да советский старый фильм покажут, других у них не было.
Гринёву очень не хотелось оставаться в клубе, и он потребовал, чтобы молоденький офицерик-чекистик произвел произвести обмен капитана на старпома, оставшегося на судне, согласно Уставу. Ибо он не может прохлаждаться в интерклубе, когда корейские товарищи ждут его, чтобы подписать документы на груз.
Против строгости чекистик не совладал и стал вызывать по телефону автобус, но капитан объяснил, что расстояние до судна – менее километра – они одолеют за десять минут, если отправятся бережком, напрямки.
Пройдя половину дороги берегом замёрзшего залива, они вдруг услышали детские крики и увидели две детских головки, торчащие из полыньи в пятнадцати метрах от берега. Дети пытались выбраться на талый лёд, но он проламывался под весом их тел…
Офицер сбросил шинель и побежал по льду к полынье. Однако через пять метров он провалился до пояса в воду и, беспомощно оглядываясь, повернул обратно, к берегу. Глубина не позволяла офицеру двигаться к полынье.
А в это время капитан Гринёв уже метнулся вдоль берега, нашёл вмёрзшую в припай доску, выломал её и пополз к ребятишкам, толкая доску впереди себя…
Дети, девочки, оказались очень понятливые. Старшая подтолкнула младшую, а когда Гринёв выволок её на лёд, та уцепилась за доску сама. До самого берега все трое ползли на животе, держась за доску, лёд под ними прогибался и выступала вода.
На берегу всех четверых колотила дрожь, не попадали зуб на зуб. Гринёв закутал в свою меховую куртку одну девочку, офицер – в свою шинель – другую, и они побежали к ближайшей частной хибарке на берегу залива.
Испуганным хозяевам офицер сбивчиво прояснил ситуацию, а сам, переодевшись в хозяйскую одежду, побежал звонить «в полицию», как он сказал (вместо «скорой»!).
Нищета в хибаре была вопиющая, но хозяева извлекли откуда-то то ли «ханжу» (китайская водка пятьдесят градусов крепостью, на травах, со специфическим запахом лекарства), то ли ещё чего-то спиртовое с резким ароматом травы, и стали растирать всех троих. Капитану налили пятьдесят граммов этой же гадости – выпить. Что он и сделал, едва не задохнувшись.
А потом долгая тягомотина в полиции завершилась лишь после звонка Гринёва своему агенту, который смог отбить Гринёва у целого десятка бдительных офицеров разных ведомств.
Кроме своих, на судне, никому ничего Гринёв рассказывать не стал. Однако перед отходом судна из порта ему доставили местную городскую газету со снимком его, в полиции, и подколотым переводом статьи на русский язык. Там было чёрным по белому всё описано и добавлено от, якобы, самого Гринёва: «Когда я полз по прогибающемуся льду, я думал о товарище Ким Ир Сене, и это помогло мне не провалиться под лёд и спасти девочек-погодков 7 и 8 лет от роду!» На судне только посмеялись над таким умозаключением. А – зря…
Позже Гринёв сознался, что, когда он полз практически по воде, у него возникала мыслишка, только другая, отнюдь не связанная с товарищем Ким Ир Сеном: «Не отморозить бы своё достоинство!». Всё это Гринёв вспомнил по пути в ВИП-зал, к жене…
…А далее всё раскручивалось как в фильмах о чекистах: его передавали из рук в руки, вручили ему билет и «явки» до Иркутска, в Иркутске – до Пхеньяна, где его встретили наши, посольские и поселили в роскошный номер гостиницы с труднопроизносимым названием.
Они проинструктировали Гринёва «от и до» как себя вести и дали выучить текст ответного слова КИСе на русском языке, потому что КИСя (так мысленно прозвал Гринёв Ким Ир Сена, для краткости) по-русски чешет, как на родном! И наказали ждать примерно два дня, предупредив, что о дате и времени встречи они сообщат и сами отвезут куда надо. Дали корейские воны, но наказали из номера далеко не отлучаться и при этом указали перстом вверх. ЧеКа – везде ЧеКа. Чего ж тут непонятного? Научены, у себя, дома…
А в номере гостиницы, что делает перво-наперво человек? Правильно! Заглядывает в холодильник! В холодильнике лежали какие-то баночки, скляночки, стояла минеральная водичка, но всё подписано по-корейски, и не было чего-то родного и – главного!
Посмотрев на потолок, Гринёв громко произнёс: «Эх, сейчас бы холодненькой русской водочки, да под рыбную чёрную икорочку, можно под – красную! Ну и горячую, прямо с гриля, курочку, под холодное пивко! Пойду-ка я минут эдак на тридцать, прогуляюсь вокруг гостиницы, а то сигареты хорошие, импортные, закончились!»
А перед выходом из номера Гринёв осмотрел ещё туалет и спальню. В спальне он, неожиданно для себя, брякнул: «А на такой роскошной постели одному вообще-то и потеряться можно!». Но, вдруг, вспомнив наказы, посмотрел в потолок и громко добавил: «Шутка!»
Сделав два круга вокруг гостиницы, Гринёв вернулся в номер и… стал потирать руки!
На столе стояло всё вышеперечисленное плюс, от себя, была добавлена нежнейшая сёмга, салат из крабов и груда овощей и фруктов. В холодильнике стояли три бутылки: «Столичная», коньяк с «Аистом» (Молдова!) и корейское вино. Ну как за таким столом сидеть одному? Это уму русскому (с татарскими корнями) – непостижимо! А придётся, ибо инструкция – это Закон для дисциплинированного капитана Гринёва... Поэтому он, как Гагарин, сказал: «Поехали!», чокнувшись рюмкой с зеркалом.
А через два дня его «галопом по Европам» привезли в зал Народного Собрания, где вышел маленький, толстенький, старенький то ли КИСя, то ли ещё кто-то за него, приобнял Гринёва и повесил на его шею ленту с орденом. При этом он сказал что-то громко по-корейски и тихо по-русски (значит, точно – КИСя!): «Корейский народ высоко оценил ваш подвиг и награждает вас высшим корейским орденом. Отныне вы – всегда почётный гость нашей страны!». И вручил ему коробку со вторым экземпляром ордена, для повседневной носки на лацкане пиджака. Таким «тяжёлым» орденом Гринёв был награждён не просто так, с бухты-барахты. За какие-то выкрутасы Ким Ир Сена вызвали в Москву, «на ковёр». И он решил подстелить себе «соломки» жестом доброй воли к рядовому россиянину, Гринёву, а повод подвернулся достойный!
«А вот отсюда – поподробнее!», – сказал бы Гринёв КИСе, если б знал, как станут важны для Пароходства, а, стало быть, и для Страны, именно последние слова КИСи о «Почёте при гостевании».
Прошло менее полугода, и капитан Гринёв-Исупов получил в Магаданском порту снова «Срочную» из Пароходства! Но тут уж было только удивление: «Что там КИСя, запамятовал, что ли, что уже один раз наградил? Соскучился, может?», - раздумывал Гринёв в самолёте из Магадана, как и прежде передав дела старпому .
Но тут был уже другой коленкор! Совсем не до объятий с товарищем Ким Ир Сеном!
В порту Вонсан корейские докеры бастуют уже две недели на погрузке РУССКИХ судов, которых скопилось в порту уже четыре, и все простаивают на рейде! Их даже не ставят к причалу!
Горят контракты «Продинторга»! Суда должны обеспечить пол-страны корейскими яблоками и цементом! А ещё на носу - Северный Завоз!
Причину докеры высосали из пальца: «Русский моряк сапогами топтал корейские яблоки, которые корейские детки сами не кушают, а всё собирают только на экспорт!»
Требования у толпы докеров написаны иероглифами на плакатах: «Экипаж, во главе с капитаном, должен выйти на причал и извиниться перед корейским народом, ВСТАВ ПРИ ЭТОМ НА КОЛЕНИ!» Есть, коряво, и по-русски, то же самое!
Капитан судна, где произошёл этот инцидент, терпеливо и многократно объяснял закопёрщикам «бузы», что, во-первых, на кране неаккуратно сработал корейский крановщик, а, во-вторых , действует международная форма договора «ФОБ» (Free On Boat), при котором «Право собственности, РИСК СЛУЧАЙНОЙ УТРАТЫ или ПОВРЕЖДЕНИЯ переходят с продавца на покупателя с момента перехода товара ЧЕРЕЗ ПЛАНШИРЬ в порту погрузки»! А поскольку, наши моряки не имеют КОНТАКТА с грузом ваших яблок на берегу, то претензии к экипажу необоснованны!
После седьмого захода с объяснениями капитан указал корейцам на своего политического заместителя: «А теперь объясните вот ему, политработнику, что вы задумали!».
На что помполит, на удивление смело, ответил им так: «На колени? Русских? А ... не хотите?» И показал им «через руку». Слова они поняли приблизительно, но жест осознали конкретно!
После такого разъяснения все русские суда оттащили на рейд, а иностранцев демонстративно продолжали грузить!
Вот тут-то в Пароходстве и вспомнили о Герое Кореи, Кавалере Ордена Государственного Знамени Кор.Нар.Дем.Республики 2-й степени, Почётном Госте Ким Ир Сена! Всего два россиянина были удостоены столь высокой награды: Леонид Ильич Брежнев – орденом первой степени, и Игорь Григорьевич Гринёв-Исупов – второй !
Во Владивостоке Гринёва сразу принял «мозг» Дальневосточного пароходства – Георгий Иванович Пикус, зам. начальника, на котором «висел» весь флот, двести семьдесят судов! В те времена не было ещё ни персональных компьютеров, ни стационарных, но в ДВ Пароходстве таковой был! Это – Георгий Иванович Пикус!
Обрисовав «патовое» положение в корейском порту Вонсан и политическую ситуацию с Кореей на данный момент, он, чистокровный одессит, не без юмора, обобщил:
- Раз ничем не могут помочь нам большие инстанции – МИДовцы и Внешторг– то мы твоего товарища Ким Ир Сена возьмём «с торца» – зашлём ему нашего «казачка»! А кто будет этот «казачок»? Правильно! Герой и Кавалер ордена Кореи, Игорь Григорьевич Гринёв-Исупов, аристократ в седьмом колене!
Игорь Григорьевич Гринёв слушал и хмурился.
- Теперь вопрос: как максимально быстро «заслать казачка»? Делать визу? Долго. А якобы сделать замену «провинившемуся» капитану – как раз то, чего требуют корейские «патриоты»! Итак, первое же судно южного направления – завтра отходит в рейс теплоход «Шилка» – сделает заход в порт Вонсан якобы «для пополнения запасов пресной воды», а Герой Кореи возьмёт в это время «быка за рога»! Строго! Вплоть до угроз пожаловаться напрямки президенту Ким Ир Сену! Ну, как мой проектик?
И, не дав очухаться Гринёву, скомандовал: «Тогда – к бою, Герой!» На этом Георгий Иванович тепло распрощался с Гринёвым, проводив его до самой двери кабинета и напутствовав:
- А сейчас давай в СБМ и в кадры, к Лусте. Там есть приказ о направлении тебя в загранкомандировку с выплатой командировочных и суточных в валюте. С оказией вернём домой. Звони мне в любое время.
На третий день, свежим утром, прибыли в порт Вонсан на рейд. По указанию «Порт-Контрол» встали на якорь рядом с уныло «припухающими» собратьями из Пароходства.
Тут же к «Шилке» резво подскочил катер, переполненный агрессивно настроенными властями разных мастей… Чтобы, значит, огорошить очередника обструкцией. Но!
Но! И ещё раз – но! Через три минуты вся эта «хевра», спотыкаясь, пятилась задом по парадному трапу на свой катер, держа при этом правую руку «под козырёк», а потом дала полный ход и помчалась на берег в полностью ошарашенном виде сообщать всем по инстанции о невероятном событии: на борту судна – Герой Кореи, с таким же орденом НА ЛЕНТЕ, каким награждёны были только некоторые дружественные Президенты! Выходило, что на борту «Шилки» – «птица», равная по полёту Президенту!
А на верхней площадке парадного трапа остался одиноко стоять Игорь Гринёв, в блеске парадной формы, с двумя экземплярами (на ленте и на груди) высших наград КНДР. Он вышел встречать властей и успел всучить убегающему агенту свою визитку и сообщить, что у него – постоянно действующее приглашение Президента.
По тому, что с борта «Шилки» увидели в бинокли на причале, можно было представить, что заключительная сцена в гоголевском «Ревизоре» не годилась и в подмётки происходящему. Ибо в той сцене была прострация, шок. А здесь – уже первые последствия шока. Мельтешение на причале начались как в ускоренной киносъёмке: там строились в колонны с флагами и поднимали флаги расцвечивания!
Похоже было на заготовку для приезда Самого Президента Кореи!
Когда, наконец, Гринёв с сопровождающими его лицами – капитаном теплохода «Шилка» и его помполитом – спустились в подошедший к борту парадный, украшенный красными дорожками катер, там все застыли по стойке «смирно», как истуканы, держа руку «под козырёк». Агент стоял вместе со всеми, и тоже бестолково держал руку «под козырёк», хотя был без головного убора: он не смел его надеть!
Наши ребята переглянулись: такого идолопоклонства им, слава Тебе, Господи, встречать не доводилось. Если и случалось подобное, то при Сталине, но тогда им было по девять лет.
На причале их встретил, представился и отрапортовал Глава провинции Конвондо. Он провёл Высокого гостя вдоль выстроившихся, застывших в экстазе колонн бунтарей.
«Я вам побунтую!» – мстительно распалялся Гринёв, шагая рядом с Первым. Он представил, что тут испытали экипажи судов перед лицом этих бедных зомбированных людей, науськанных на русских… Лепят «образ врага» отвлекают от проблем… Наверное, поэтому наше Правительство обеспокоено ситуацией в Корее. Политика…
В Резиденции была суматоха. Переодевались. Развешивали таблицы достижений и транспаранты типа «Догоним и перегоним!». Накрывали стол.
За столом первый тост Гринёв произнёс за… (чуть не сорвалось: «За КИСю!») товарища Ким Ир Сена и корейский народ! Второй – по-кавказски, с выкрутасами, за дружную работу на наших судах во имя и потому что! Фу! И Гринёв сделал маленький глоточек: политес!
Все присутствующие, все десять человек, в точности повторили его жест.
Перед отъездом в гостевой дом Гринёв пожелал осмотреть порт и убедиться, что там все работают и от докеров претензий нет.
В порту лихорадочно кипела работа. Два судна грузили, два других оканчивали швартовку к причалам.
Поразительно то, что Гринёв, кроме тоста в присутствии Руководителей провинции и порта не произнёс ни слова о простое наших судов и конфликте с докерами.
Он лишь вежливо попросил Главу провинции и его партийного секретаря словами из мультика:
- Как сказал кот Леопольд, «ребята, давайте жить дружно!»
После перевода (слово «кот» куда-то пропало!) все руководители и гости согласно закивали головами. Слова товарища Леопольда им понравились.
«Очень мудрый руководитель товарищ Леопольд!» – сказали они в ответном слове.
Все последующие рейсы в порт Вонсан Игорь Григорьевич, инкогнито от властей, осыпал подарками своих «крестниц» в память о том, «свежем», утре…
И через пять лет, и через десять – на причале порта Вонсан теплоход «Уссури» всегда, в любую погоду, встречали две маленькие женские фигурки с крошечными букетиками цветов в руках…
Агент сообщал им о приходе капитана Гринёва – персонально!
И это было дороже орденов – на ленте и без…
Эпилог.
Но последние десять лет не приходит больше в порт Вонсан теплоход «Уссури» и капитан Гринёв-Исупов.
Две корейские женщины, уже не одни, а с детьми, спрашивают русских моряков:
- Где же корабль «Уссури» и капитан Гринёв? Мы ждём его. Когда и на каком корабле он снова придёт в Вонсан?
Но русские моряки грустно и непонятно отвечают:
- Теплоход «Уссури» по старости списали… А капитан Гринёв ушёл в такое дальнее плавание…из которого не возвращаются никогда…
УСЛОВИЯ конкурса «ТАК БЫЛО!».
1. Рассматриваются литературно-документальные произведения. Мы пишем историю нашей страны через истории отдельных людей, семей, родов. У каждого за душой есть «перепахавшее» его событие, или просто заветное воспоминание.
Это могут быть и совсем маленькие рассказы о том, что довелось увидеть или пережить, и солидные вещи максимальным объемом 30 000 знаков, разделенные на главы размером не более 3 000 тысяч знаков. Все изложенное должно быть связано с Россией (или СССР, или Российской империей) и каким-то образом касаться автора. Подойдут даже интересные биографии, изыскания о предках. Лишь бы написано было ярко и талантливо.
2. Принимаются работы только от зарегистрированных в Соцсети КП, поскольку свои произведения, предназначенные для конкурса, авторы самостоятельно публикуют (выкладывают) в нашем сетевом Сообществе «Ни дня без строчки», пометив сверху: «Для ТАК БЫЛО!». Адрес: http://my.kp.ru/main.do?id=c1181014
Размер каждой публикации — не более 3 000 знаков (крупные произведения выставляются главами по 3 000 знаков). Редакция выбирает для конкурса лучшее и представляет на сайте КП в еженедельных выпусках. Количество работ от одного участника не ограничиваеся.
С вопросами можно обращаться по адресам grat@kp.ru , или var@kp.ru (только на эти два адреса и отправлять фото, если мы объявим, что произведение отобрано для публикации), а можно и напрямую, сообщениями в Сети КП.
Ведущие конкурса имеют право на сокращения и редактирование.
Рецензирование и гонорары не предусмотрены, только призы победителям в конце года.
3.Именем автора будет считаться то, под которым работа выставлена в Сети. Желающим изменить его в случае публикации нужно написать нам об этом отдельно.
4.Иллюстрации/фото желательны, но они должны быть собственностью автора (или у автора должно быть разрешение на публикацию фотоматериалов).