Как хоронили Брежнева

Наш колумнист - о том, как проходили масштабные похороны Леонида Ильича в 1982 году ровно 33 года назад

Фото: РИА Новости

10 ноября 1982 года умер «наш дорогой Леонид Ильич» - Л. И. Брежнев, генеральный секретарь ЦК КПСС, занимавший свой пост 18 лет. Человек, с правлением которого связывают многое, в том числе - смещение Н. С. Хрущева, войну в Афганистане, знаменитую эпоху застоя в СССР. Я в это время уже работал в «КП» корреспондентом. И вот случайно в старых дневниках нашел свои записи, как мы «хоронили» Брежнева. Есть в этом что-то любопытное. В скобках - нынешние примечания. А остальном - как записано, так и оставлено.

10 ноября

Вновь, в который уже раз приступаю к дневнику. На этот раз уже корреспондентом «Комсомолки».

Вечером пришел свежачить. В отделе никого не было. Олег (Олег Жадан, заведующий отделом информации — А.Д.) ходил по коридору мрачноватый. Накануне на Горького. 24, отмечали наше производство в корр. и стажеры. Я подумал, что он потому и мрачен. Не стал особо выяснять, в чем дело, и спустился в типографию.

Здесь наткнулся на ошалевшего Сердюкова (Миша Сердюков, репортер отдела информации. - А.Д.): он носился с оттисками четвертой полосы и, казалось, не знал, что с ними делать. Увидел меня, обрадовался:

- Сейчас будут поправки ТВ – проследи за ними.

Я даже не удивился – все равно сижу в отделе и могу листок с поправками Михе передать. Не трудно.

Поправки пришли быстро. И Миха сразу схватил листок, я даже не успел толком глянуть, что там меняют.

- Быстро с ТВ к Кузнецову, - сказал Олег . – Решите, что будем делать с ТВ.

Я обалдел: поправки ТВ – такая мелочь, что показывать их ведущему редактору смысла нет. Обычно деж. по отделу сам вносит поправки и даже не ставит об этом в известность деж. редактора.

Что-то произошло. И значительное. Так программа ТВ менялась только раз на моей памяти – когда умер М. А. Суслов. Поправки в тот день пришли поздно, вернее – их не было. И мы не поправили программу. На другой день влепили всем. Я испугался – ведь только-только стал стажером. Правда, дежурил тогда Т. В. Кузнецов (зам. Главного редактора «КП» - А.Д.) – и все утрясли.

На этот раз в поправках – сплошной Чайковский и изредка – Вивальди.

- Но почему?

- Что случилось? – спросил я Олега. Он хмуро отбрыкнулся: «Не знаю…» - «Совсем плохо!» (Я подумал о том, что, может быть. Л. И. Брежнев серьезно болен). Молчание.

Поправки внес я сам. Владик Фронин (деж. ред.) (Владислав Александрович Фронин, дежурный редактор, который вел номер и будущий главный редактор «КП» и «Российской газеты. - А. Д.) выгнал меня из типографии, сказав:

- Смотри сегодняшний номер в оба! Если будет ошибка…

- …получу по шее…

- Да нет, бить тебя не за что. Но смотри внимательно!

С подписанием номера было неясно часов до одиннадцати. Потом внезапно пришел ТАСС – всем газетам – свободны, кроме «Правды».

Выпуск "Комсомольской правды" в день после смерти Леонида Брежнева.

Ходят слухи, что умер Кириленко (член Политбюро ЦК КПСС. - А. Д.). Насколько достоверно – не знаю.

Уезжали, почти ничего не говоря о номере – так бывает очень редко.

Что – завтра?

11 ноября

Все прояснилось утром. Хотя в момент передачи официального сообщения нам с Маришкой надоела симфоническая музыка и мы выключили радио. Как раз в 10 утра.

Однако ничего особенного на улицах тоже не было, что могло бы меня насторожить. Все было нормально – но из головы не выходила вчерашняя переделанная программа. Однако в «Правде» ничего нет.

У самой редакции встретили наших.

Сказали, что умер Л. И. Брежнев.

Я не поверил, но официальное сообщение уже было.

В коридорах висел странный гул. На планерку шли, не дожидаясь звонка. И народу было больше, чем обычно.

Быстро вошел Главный (Г. Н. Селезнев, будущий спикер Госдумы РФ. - А. Д.), в руке – листочек. Не стал садиться, как обыкновенно. И сразу стало тихо. Лампы не горели, и Голубой зал казался серым.

- Товарищи, - сказал Главный, - сегодня в 8.30 утра (у меня неверно осталось в дневнике — Брежнев умер 10 ноября 1982 года — А. Д.) скончался… товарищ Леонид Ильич Брежнев…

Мы минуту постояли молча. Распахнулась дверь, влетела Оля Дмитриева (спецкор «КП» - А. Д.) И – словно споткнулась. Глаза удивленно распахнулись – и погасли. Тоже остановилась, тихонько прикрывая.

Утащил домой из типографии лист с некрологом. Хотел прочесть сам и дать почитать Маришке (жена, будущая жена А. И. Приставкина).

Весь день в редакции было довольно тихо. Нелли Ник., наш завхоз на всех шикала при малейшей попытке кого-то улыбнуться. Все по поводу этого недоумевали.

Впрочем, она у нас с ефрейторскими замашками. Как-то меня выгнали из отдела вместе с пишущей машинкой – чтобы не мешал – и я уселся в холле за полированный журнальный столик, стал стучать.

Нелли прибежала и наорала на меня: «Все это стоит 500 рублей!!!», и т.д. в том же духе.

Я ей нахамил. Не удержался, чего там… Нелли пошла к Киселеву (Валерий Сергевич Киселев - зам. главного редактора «КП» - А.Д.) – и меня вызвали на ковер. Валерий Сергеевич человек суровый, лет пятнадцать просидел в «Комсомолке» почти без повышений, написал один материал и бросил писать, т.к. материал этот разнесли, и по делу. Но организатор – хороший. И, в общем, человек справедливый.

Я извинился.

Потом извинился еще и перед Нелли, хотя (пусть я и был не прав!) желания извиняться не было вообще - ни в первый момент, ни после.

Вечером позвонил Зое Алексеевне. В Ленинграде сообщение тоже всколыхнуло всё. Зоя Алексеевна сказала, что Москву закрыли – билеты не продают вообще.

Видимо, опасаются, что хлынет большой поток людей. Как после смерти Сталина. Тогда, по словам Зои Алексеевны (моя тетя. - А. Д.), ехали на крышах вагонов, на подножках.

А потом (уже кто-то другой мне раньше рассказывал) на Трубной площади в давке встретившихся потоков погибло много народу.

У нас перекрыли центр от Маяковки. На Пушкинскую не выпускают.

Председатель Государственного совета ГДР Эрик Хонеккер (слева), член Сандинистского фронта национального освобождения Никарагуа Даниэль Ортега Сааведра (2 слева), Председатель Исполкома Организации Освобождения Палестины Ясир Арафат (2 справа) и Председат

Фото: РИА Новости

Похороны Леонида Ильича Брежнева на Красной площади.

Фото: РИА Новости

12 ноября

Валя Тихомирова из бюро проверки рассказывала о том, как ходила на похороны Сталина. Она дошла по ул. Горького почти до телеграфа. Там – горка, и все хорошо видно до Красной площади.

Она увидела черную сплошную массу людей без малейших промежутков – от себя до самого Кремля и в ужасе рванулась сквозь толпу в переулок. Перелезала через какие-то грузовики, но выбралась.

Дома все были в панике: знали, что ребенок ушел на похороны – и целый день его нет…

В общем, в эти дни много говорят о похоронах Сталина – других на памяти ни у кого нет. И сравнивать трудно.

И ходит ужасно много всяких нелепых слухов: будто умер Кириленко, Пельше… Глупости, но есть. Если бы так было, были бы, наверняка, хотя бы какие-нибудь сообщения в печати.

В редакции все еще затишье. Никто не знает, что будет в номере. Номера просто не планируются. От нас на четвертую полосу требуют заметок ни о чем. Мы достали и просмотрели весь брак по заметкам – и публикуем их.

Ребята из фото получают фотографии из Колонного зала Дома Союзов. Ходим смотреть.

Гроб с телом Генерального секретаря КПСС Леонида Ильича Брежнева в Колонном зале Дома союзов

Фото: РИА Новости

Кстати, нас хотели туда вести – все желающих. Но потом пришло постановление, что от нас пойдет всего 17 человек. Естественно, пошла почти вся редколлегия.

Вечером пошел по удостоверению по ул. Горького. Выпустили наверх свободно. Большая очередь идет в Колонный зал. Начинается где-то на Новослободской, но как идет? Не знаю.

В общем, все это вилось и изгибалось не один раз. Люди шли молча. У мужчин – белые рубашки, галстуки.

Я дошел до Моссовета (теперь Мэрия Москвы. - А_ Д.). Там кордон меня развернул, несмотря на удостоверение. Дальше – пустой центр, в который пускают по прописке и спецпропускам. Какая-то усталая женщина совала сержанту паспорт и говорила: «Я живу на Горького, 6». Ее долго не пропускали.

Я без сожаления повернул назад – мне и не надо было в центр. Хотя, можно было зайти с «Библиотеки им. Ленина», там пропускали на журфак.

В магазинах – пусто (в смысле покупателей). Но есть все. В Елисее скучает продавец винного отдела. Вина только сухие.

(Примечание 2015 года. На самом деле было так. Винный отдел располагался тогда в главном зале, как раз у стены, где огромное зеркало в стиле модерн — до потолка. И вот на всех полках стояли только немного бутылок сухого вина и сплошной «Боржоми». А тут с бокового входа, с переулка, а магазин вбежал дядечка, видно, что выпить хочется страшно. В горсти у него — деньги. Он подбежал к прилавку, высыпал все богатство перед продавцом, и, видать, они знакомы, говорит радостно:

- Петрович, ну?!

А Петрович- то самый продавец в белом халате и синем берете, делает сказочный жест: хлопает в ладоши и недоуменно разводит руками.

Мужик поднимает в изумлении глаза и видит все это боржомное великолепие.

Молча сгребает деньги с прилавка и медленно уходит обратно через боковой же вход, в переулок. Понятно, что в 1982 году я этого записать никак не мог. - А. Д.).

Я купил пирожных, но завернул коробку так, чтобы никто не прочитал надпись «Пирожное». И потопал домой.

(Примечание 2015 года. Завернуть пирожные мне предложила продавец: «Вы же в метро поедите? А вся страна скорбит. А вы с пирожными... Давайте, от греха подальше... - А. Д.).

С утра во всех киосках все газеты раскупались вчистую. На «Пушкинской» я купил траурную «Вечерку» и то смог это сделать только потому, что автоматы находились за линией оцепления дружинников и в основном – милиции.

Траурная процессия на Красной площади.

Фото: РИА Новости

13 ноября

Вчера купил на память книгу воспоминаний Л. И. Брежнева. Собраны все его книги вместе и в хронологическом порядке.

Пришлось подежурить за Мишку. Уехал до метро поздно вечером с Юрой Гейко (автомобильный обозреватель «КП», автор рубрики и книги «Автоликбез» - А. Д.). Центр на ночь открыли, но все хорошо освещено, много патрульных машин.

Милиция остановила нас, придравшись к тому, что мы не пристегнули ремни. Гейко взъелся и заявил, что будет спорить со старшиной, остановившим его. Старшина спорить не захотел – отстал.

14 ноября

Завтра – похороны.

В газетах опубликована их церемония: салют из орудий, прохождение войск и салют гудками – трехминутный.

Примерно то же мне как-то однажды довелось читать и в газетном хранилище у нас на факультете. Я интересовался, как хоронили Сталина и Ленина. Ритуал, в общем, один. А так – посмотрим.

Наши из редколлегии ходили в Колонный зал Дома Союзов в траурный караул. Говорят, их даже показали по ТВ. Палиевский (Михаил Васильевич Палиевский, первый зам. ответственного секретаря «КП». - А. Д.) обещал рассказать о своих впечатлениях, но попозже.

В коридорах по-прежнему тихо. Газета выходит в час-два ночи, вместо 22.30.

15 ноября, пнд.

Утром собрались в редакции все (и без команды – вовремя). Но впечатление все же такое, что на этаже пусто.

Сначала я не понял – почему. Подумал, что многие остались дома смотреть телевизор.

Но потом, чуть позже, заглянул в спортотдел и обалдел: сидит там человек 20-25. Смотрят ТВ. Значит, все собрались, но у разных ТВ в редакции. Их несколько. Если не считать редколлегии – у Палиевского, в пропаганде, в спорте, у Фронина, у Михалева (Михалев Павел Филиппович, редактор иностранного отдела «КП». - А. Д.) – и еще два-три. Их и оккупировали.

Мы собрались в пропаганде: Андриянов, Шуткевич, Сердюков, Михайлов, я. И был еще кто-то, просто выпало из головы.

В первые же несколько минут развеялись слухи о смерти Кириленко. Он шел на похоронах не с Политбюро, но с семьей Л. И. Брежнева. Потом ребята еще и фотокарточку принесли.

Все ждали самого митинга на Красной.

И в момент, когда Л. И. Брежнева хоронили, я распахнул форточку, и на редакцию обрушился жуткий рев. У нас под боком два вокзала – Белорусский и Савеловский, - несколько заводов, да и сама наша типография. И когда на них завыли все гудки и сирены!..

Электрички кричали сипло и плоско. Завод справа слышно не было. Но сирена его выхлестывала пар, словно куталась в тонкий флотский белый шарф, и было видно, как она пыжится.

Беззвучно крича, прошли по крыше типографии три рабочих, заглядывая сквозь застекленные потолки вниз, в цеха. Как в теплицы, где выращивают вместо огурцов газеты…

И только потом воздух стали стегать глухие удары орудийных залпов. Мы привычно вздернули головы вверх, думая о салюте. Но небо было пусто и серо. Облака облокачивались одно на другое, и где-то под ними была Красная площадь и ворочались всплески оркестра.

На душе тоскливо.

И все разом смолкло.

Минута, к которой все так тянулось все эти дни – десятимиллионный город, разговоры, газеты – щелкнув, отскочила в бывшее, словно предохранитель с курка. И разом тягостное, давящее что-то закончилось, ушло тоже.

Приторможенная, жизнь рванулась вперед – по мосту у Белорусского, по Горького, по 1-му Саратовскому. Мгновенно сняты оцепления и караулы, упакованы трубы оркестра, пустеет Красная…

И если бы было иначе… Черт, а как, собственно, может быть иначе?

Я почувствовал себя пулькой в рогатке, которую долго растягивали и, наконец, выстрелили.

Горечь есть, конечно. горечь, но и дела есть дела. И сегодня уже не те, что были вчера, и вчера – не те, что были позавчера.

И мы пошли делать газету.

P. S. Из 2015 года.

Во время похорон был один момент, который до сих пор время от времени всплывает в интернете. Когда огромный и тяжелый гроб опускали в могилу у Кремлевской стены на специальных лентах, раздался то ли удар, то ли грохот. Говорили, что могилу вырыли впритык, гроб зацепился углом за ее край, могильщики его не удержали и... уронили в могилу.

В этот же момент был и сбой изображения по телеку, что потом тоже истолковали, как попытку завуалировать неловкий момент.

Но позже мне пришлось разговаривать с начальником московских крематориев с символической фамилией Богоявленский. Имении отчества не помню. Он участвовал, кстати, в выносе тела Сталина из Мавзолея. И вот он рассказал, что никто Брежнева не ронял. Просто с моментом, когда опускали гроб, совпал первый залп орудийного салюта. А орудия-то близко, на набережной. Этот грохот и уловили микрофоны.

Что касается сбоя телевизионной картинки, то, говорят, в Останкино в официальные моменты сидел «на кнопке» специальный человек, который должен был отрубить трансляцию в случае любого ЧП. И нервное напряжение на трансляции похорон было такое, что он (или она) просто упал(а) в обморок, попутно нажав кнопку. Ну, и пошел сбой, который мгновенно восстановили.

Есть байка: сразу после этого раздался телефонный звонок Сергею Георгиевичу Лапину, Председателю Государственного комитета по радио и телевещанию при Совете Министров СССР. Звонили из ЦК КПСС:

- Что ж это такое! В такой момент — сбой! Все настроение испортили!..

Лапин помолчал и ответил:

- А что, у вас было хорошее настроение?

На том конце провода аккуратно положили трубку...